Если вискозу пропустить через фильеры, получается искусственный шелк (собственно, его чаще называют именно вискозой), а если прокатать между валками – знаменитый упаковочный материал целлофан, в наши дни опять входящий в моду благодаря его биоразлагаемости.

Что до «настоящих» пластмасс, то иногда старейшим искусственным полимером считают поливинилхлорид, который был случайно обнаружен французским химиком и горным инженером Анри Виктором Реньо еще в 1838 году. Но это был все‐таки не синтез, а чистый случай, кстати не закончившийся промышленным производством. А первый промышленный синтетический полимерный материал, названный бакелитом, получил после длительных и трудоемких исследований бельгийский химик Бакеланд в 1909 году.

По целому ряду свойств пластмассы на основе фенолоформальдегидной смолы и сейчас остаются непревзойденным материалом. Любопытно, что в 30‐е годы бакелит разных цветов стал популярным материалом для изготовления украшений в стиле арт-деко, которые сегодня высоко ценятся у знатоков.

С тех пор химики синтезировали сотни, скорее даже тысячи видов самых разнообразных полимеров, многие из которых выпускаются миллионами тонн. Они вроде бы имели полное право праздновать победу над Природой, которая сумела создать только полимеры животного и растительного происхождения – животные и растительные белки, древесину, волокна хлопка, льна и шерсти, крахмал и желатин. Однако эта победа оказалась отчасти пирровой. Выяснилось, что одно из важнейших достоинств полимеров – химическая инертность – является и недостатком с точки зрения охраны природы. Это еще мягко сказано, на самом деле многие считают, что мы уже переживаем экологическую катастрофу. Почему? Дело в том, что синтетические полимерные материалы кажутся потребителю недолговечными, и справедливо – срок службы куртки из искусственной кожи куда короче, чем у натуральной. Отслужив, подавляющее большинство полимеров оказывается на свалках или в Мировом океане. Распад их в естественных условиях занимает десятки и сотни лет (поскольку микробы их не едят), причем продукты этого распада нередко пагубны для животного мира (включая и человека). В Тихом океане, как известно, образовался целый «остров» из выброшенных пластиковых бутылок, пленки, разнообразных полимерных упаковок и т. д. диаметром до полутора тысяч километров и весом почти в 100 миллионов тонн.

Лишь недавно научились синтезировать полимеры, которые гниют и разлагаются в природе (а заодно вспомнили об упоминавшемся выше целлофане).

Авторы хотели бы разразиться бурными аплодисментами, переходящими в овацию, по поводу двух сравнительно недавних изобретений в упаковочной промышленности. При пересылке разнообразных мелких товаров (а покупки по почте чрезвычайно популярны в наши дни) их требуется хорошо паковать. Можно, конечно, набить в коробку мятой бумаги, но это как‐то не очень привлекательно, да и недостаточно надежно. Весьма популярным материалом долгое время были гранулы из пенопласта – «пенопластовый арахис», заполняющие все пустое пространство коробки. Товар они защищают неплохо, весят мало, но, увы, уж очень этот материал вреден для природы, потому занимает на свалке большой объем и разлагается чрезвычайно долго. (И к тому же при распаковке товара разлетается по всей квартире.) Некоторые компании стали применять вместо него обычные пластиковые пакеты, надутые воздухом и запечатанные. Уже хорошо – место на свалках экономится. Однако авторов в свое время поразила другая идея – засыпать пустоту в коробках воздушной кукурузой, она же попкорн. Понятно, что выбрасывать ее можно без всяких угрызений совести (съедят если не птички, то микробы), а особо экологически сознательный покупатель может ее даже и съесть. Природные полимеры (в данном случае крахмал), разумеется, прекрасно биодеградируют – об этом далее.

Как бы то ни было, без полимеров современная жизнь, понятное дело, немыслима. Расскажем поподробнее о трех пластмассах из числа наиболее знаменитых. В начале Второй мировой войны английские ученые напряженно работали над созданием новых материалов, которые помогли бы обеспечить победу над нацистской Германией. И несмотря на то, что немецкие химики считались лучшими в мире, именно англичане в 1941 году добились поразительных успехов в синтезе самых перспективных полимеров для бытовых и промышленных нужд. Главным их открытием стало соединение со сложным названием «полиэтилентерефталат». Впрочем, его сокращение – ПЭТ (или ПЭТФ), вовсе не такое уж сложное, быстро вошло во все европейские языки, в том числе и в русский. На Западе несминаемые ткани с добавкой волокон ПЭТ назывались дакроном или териленом.

Советские химики повторили успех англичан в 1949 году, а поскольку на патентное законодательство в СССР всем всегда было наплевать, то советскому волокну из ПЭТ присвоили звучное название «лавсан» (это аббревиатура – Лаборатория высокомолекулярных соединений Академии наук).

ПЭТ оказался поразительным полимером. Из него изготовляют не только волокна, ткани и пленки, но прежде всего – обычные бутылки для воды и напитков, растительного масла, уксуса, молочных изделий, пива и даже крепкого алкоголя (такие бутылки чаще всего можно встретить в магазинах duty-free при аэропортах, поскольку они гораздо легче стеклянных.) ПЭТ-бутылки, как мы все знаем, уникально легки по весу, удобны в использовании, прочны, дешевы и, что самое важное, совершенно инертны по отношению к содержимому. (Авторы, обладая длительным жизненным опытом, помнят, как в 60‐х годах в СССР появились походные фляги из маслянистого тускло-белого полиэтилена. В моде они продержались недолго, потому как уже через несколько минут пребывания в этой посуде вода приобретала довольно отвратный «химический» привкус, да и эстетические качества фляжек оставляли желать лучшего – как, впрочем, и большинство изделий, производившихся на родине победившего социализма.)

«Особенно хороши ПЭТ-бутылки для пива. За рубежом используются в основном стеклянные бутылки и металлические банки, но это всего лишь дань традиции. ПЭТ был изобретен только в начале 40‐х годов прошлого века, а европейцы пьют пиво уже несколько столетий, причем, естественно, из стекла. Бунтующая молодежь 60‐х, возможно, перешла на “металл”, потому что кидать в полицейских тяжелые и бьющиеся стеклянные бутылки было слишком опасно, а пустые банки – ничего страшного. А в нашей стране, где пиво до начала 90‐х было одним из самых дефицитных продуктов, никакой традиции сложиться не могло, а металлических банок и вовсе не было. Поэтому появление современной пластиковой тары было встречено без предубеждения, и даже наоборот – с восторгом».

Предыдущий абзац закавычен, поскольку с ним согласен только один из авторов (П. О.), а другой (Б. К.) считает его легкомысленным. В конце концов, традиция почему‐то не помешала европейцам пересесть с лошадей на автомобили и покрывать шоссе асфальтом вместо брусчатки. Пиво в банках, на которое в США приходится больше половины потребления (60 процентов в 1991 году – и 53 процента в 2011‐м), как кажется одному из авторов, больше подходит к образу жизни американца – банки легче, прочнее и вообще «круче». В то же время бутылки из ПЭТ ни в Америке, ни в Европе так и не сумели заменить стекла. В них разливают только самое дешевое пиво, зачастую крепленое, во внушительных количествах (литр и больше). И рассчитано оно, что греха таить, на небогатых любителей напиться. Нормальный же человек склонен уважать потребляемый напиток, смиряясь ради этого с некоторыми неудобствами. Вот почему какое‐нибудь бельгийское пиво тройной ферментации по 20 евро за бутылку, должно быть, никогда не станут разливать в легкую, удобную и дешевую пластиковую тару – это было бы таким же кощунством, как те картонные стаканчики, в которых подают эспрессо и капучино в культовом Star Bucks. А что до России, то у нее, как хорошо известно, свой особый путь, в том числе и в отношении пивной тары.