В коридоре стоял папа.

Лера выдохнула, сообразив, что задержала дыхание чуть ли не минуту назад. Перед глазами поплыли черные круги. Она растерянно подумала, что стоит перед отцом в одних трусиках, нелепая и глупая, с безопасной бритвой в руке.

Папа был одет не по форме, а в костюме и при галстуке. За его спиной маячили то ли телохранители, то ли помощники. И еще Лере вдруг показалось, что она увидела Нату. Где-то там, в глубине коридора.

– Ты кто, дед? – спросил мужик в кроссовках.

Папа мягко отодвинул его в сторону. Двое широкоплечих мужчин, чей род занятий не вызывал сомнений, тоже в черных костюмах, бритые под ноль, ворвались и в мгновение ока положили мужика в кроссовках на пол лицом вниз. Действовали профессионально, беззвучно, заломили руки, перемотали запястья пластиковой муфтой. Мужик взвизгнул и затих.

Второй, с камерой, сделал вид, что пистолет, который он держит, – просто так, игрушка-безделушка, и попятился к кровати, подняв руки.

Лера сообразила, что папа смотрит на нее, быстро нагнулась, подняла лифчик, завозилась, надевая. Из телевизора раздался протяжный стон, папа перевел взгляд на изображение и несколько секунд разглядывал, как к молодой Лере пристраивается сзади накачанный вспотевший мужчина.

– Значит так, ребята, – сказал папа и брезгливо посмотрел на того, что с камерой. – Поигрались, и хватит. Я ее забираю, вот бабки, как вам обещали.

– Руки-то зачем ломать?.. – простонал лежащий на полу.

– Чтобы быстрее дошло.

Папа шевельнул головой, и его телохранители подошли к Лере, подняли ее одежду, помогли застегнуть блузку и натянуть джинсы. Действовали быстро, будто им часто приходилось вот так одевать девушек.

У Леры до сих пор кружилась голова. Казалось, мир снова сломался. Где-то тут обязательно должна быть фантазия, где-то – болезненный бред, а где-то – крохотная толика реальности. Вот только как различить, где что?

Лера из прошлого испуганно юркнула в темноту сознания. Она боялась папу и любила его. Гремучая смесь безумия.

Папа смотрел порно на экране. Потом взял пульт с кровати и поставил на паузу. Подмигнул обнаженным мужикам, стоящим в углу у тумбочки. Все у них, конечно, обмякло.

– Вы тут можете и сами с собой, да? – усмехнулся папа. – Раз уж начали. Гей-порно, я слышал, тоже неплохо продается.

Лера глупо хихикнула, застегивая пуговицу на джинсах. Папа снова шевельнул головой, телохранители взяли его дочь под локти и повели из комнаты.

Она услышала, как папа сказал:

– Счастливо оставаться.

Потом темнота накрыла, а ноги подкосились, будто из тела вытащили все кости разом. Лера обмякла, успев подумать лишь о том, что действительно видела в коридоре Нату. Красивую, аккуратно причесанную, в черных очках и черном же дорогом костюме. Это углубления от ее шпилек на ковре. Сомнений нет.

Глава семнадцатая

Она много чего вспомнила, пока плавала в вязкой темноте.

Удивительно.

Вот Вика и Лера разбирают ворох старой одежды.

Папа недавно купил загородный дом и нанял рабочих, чтобы те сделали капитальный ремонт. Рабочие сдирали со стен обои, снимали полы, вываливали разный хлам на заднем дворе у подъездных ворот. Туда же сваливали одежду, которую нашли на чердаке.

Одежды много, она вываливается из драных мешков, пахнет пылью, гнилью и плесенью. Лера лезет в мешки первой, вытаскивает белую рубашку с одним рукавом, натягивает через голову и оглушительно чихает. Вика некоторое время размышляет, осторожно заглядывает то в один мешок, то в другой, развязывает тесемки. Лера между делом натягивает синие шорты, которые велики ей на два или три размера. Теперь десятилетняя девочка похожа на бродягу, однажды увиденного ею на остановке.

– Смотри, я вылитая Ната! – хохочет Лера, имея в виду случай, который произошел за пару дней до этого. Младшие сестры застукали старшую в мамином платье, с накрашенными губами и в парике. Долго смеялись. – Я теперь вся такая фифа, что никто меня не узнает! Самая красивая на земле!

Вика тоже смеется и не отстает, вываливает содержимое одного из мешков в траву. Целая гора тряпья: старая фуфайка, платья, шорты, джинсы, майки и даже несколько белых мужских рубашек. Вика роется, как собака, натягивает на себя что-то не слишком грязное и изношенное, становится похожей на чучело.

– Я любимая папина дочь! – кривляется она. – Пожалуйста, скажите папочке, что я его люблю!

Обе замечают Нату слишком поздно. Она подошла со стороны подъездных ворот. Ната молчит и не улыбается. По выражению ее лица вообще сложно понять, какие чувства она сейчас испытывает.

– Блин, прости! – тут же вопит трусливая Вика и стаскивает с себя старую блузку. Та рвется с сухим треском, расползается в тонких детских пальчиках.

Кругом пыль и дурной запах. Вика путается и падает на колени. Ната вдруг смеется как ни в чем не бывало, подбегает и тоже начинает рыться в куче тряпья.

– Я и есть самая красивая! – кокетливо кричит она. – Самая красивая в мире! И папа меня больше вас любит! Потому что вы мелкие, а я взрослая, понятно?!

Лера видит ее взгляд. Холодный и озлобленный. Где-то у Наты в душе живет монстр.

Вот сцена, фортепьяно, человек, перебирающий клавиши. Прослушивание в музыкальное училище.

«Только месяц не спит, тихо в окошко глядит…»

Лера хочет петь, но слова застревают в горле. Краем глаза видит Вику – та стоит за сценой и читает что-то с телефона. В шестнадцать лет Вика еще не была толстушкой, не злоупотребляла алкоголем и уж точно не думала, что потеряет ребенка и скатится в анорексию. В семнадцать Вика была красавицей, полной энергии и оптимизма. Она почти достигла своего идеала – отставала всего на полмизинца от Наты в негласной гонке сестер.

– Пой же, ну! – говорят Лере. Она не помнит кто. – У тебя полторы минуты.

Лера открывает и закрывает рот, не может петь, а в горле изнутри что-то царапается, будто застряла рыбья кость. Или даже не так – будто кто-то пытается выбраться наружу.

Вика улыбается за сценой, поглядывает на Леру, но мыслями где-то далеко. Младшая сестра пришла поддержать Леру, потому что попросил папа. Вика не хотела здесь быть, Вике нравилось гулять с Натой и с теми парнями-одногруппниками, которые были уже достаточно взрослыми, чтобы уметь не кончать через двадцать секунд после начала секса.

– Пой, Валерия, ну же!

Она запела: сбивчиво, нервно, дважды не попала в ноты и в итоге провалилась. Никуда ее не взяли.

Спустя полгода Лера впервые пойдет в «Вирус-клуб», напьется и познакомится с владельцем.

Вике не хватило терпения даже на злосчастные полторы минуты. Она выскользнула на улицу через служебный выход и сбросила эсэмэску,