Но вдруг в глаза бросился дикий цвет. Фиолетовый. Ее волосы приобрели шокирующе яркий фиолетовый оттенок.

– Что?.. – мгновенно проснувшись, вскрикнула Зара, даже не задумываясь, что родители еще, возможно, спят.

Она повертела головой, беспорядочно теребя волосы, чтобы разглядеть их внимательнее. Пряди окрасились до самых корней.

– О нет. О нет. Что случилось? Как? – лихорадочно шептала она.

Ее волосы были не просто фиолетовыми. Они блестели. Даже мерцали. Ничего подобного на человеческой голове девочка в жизни не видела.

Кто мог это сделать? Родители, разумеется, не поступили бы с ней так, пока она спала. Зара бросилась в душ и наклонила голову, подставив волосы под струю. Ничего не произошло. Вниз стекала бесцветная вода. Она налила на ладонь шампуня, ожидая, что пена в руках станет фиолетовой. Ничего подобного. Она нанесла шампунь три раза и ничего не изменилось. Поднесла прядь к глазам, чтобы разглядеть поближе. Даже мокрая, та осталась ярко-фиолетовой.

Зара прижалась головой к холодному кафелю. Она может пойти на крайние меры и попытаться вывести цвет, но это, вероятно, причинит большой вред ее хрупким натуральным волосам. Можно попробовать отбелить или перекрасить их, но она совсем не разбирается в таких вещах. Последствия могут быть ужасными. Она видела девушек с химическим поражением волос. Выглядело намного хуже, чем этот фиолетовый цвет. Это было слишком рискованно.

Другой вариант – просто оставить все как есть.

Казалось, кто-то над ней подшутил. Если так, возможно, это было сделано не со зла. Зара дрожала, пытаясь сдержать волну эмоций и думать рационально. Это, конечно, не уродство. И необязательно стыдиться. Это просто сюрприз.

Должно быть, это сделал один из учеников ее класса; возможно, с помощью каких-то технологий, которые они загружали из базы данных. Они всегда безобидно подшучивали друг над другом, выбирая обычно творческие и веселые шутки – ничего грубого. Преподаватели тщательно развивали в коллективе слегка конкурентную, но в целом приветливую атмосферу, в которой все были готовы к сотрудничеству, и дети обычно уживались без особых трений.

Раньше над ней уже издевались. И Зара тогда чувствовала себя никчемной. Но ведь здесь другое?

Впервые над ней подшутили ее новые однокашники-«эмы». Это что, обряд посвящения? Или какой-то другой ритуал инициации?

Если так, ее приняли.

Она почувствовала, как губы невольно растягиваются в улыбке.

Зара задернула душевую занавеску и посмотрела на отражение мокрой головы в зеркале. По правде говоря, это было красиво. Возможно, она даже сама решилась бы сделать что-то подобное, если бы жила более нормальной жизнью. Если бы была обычным подростком.

Она выдавила на руку немного кондиционера и тщательно распределила его пальцами по всему телу.

А знаете что? Пускай все остается как есть.

Зара ухмыльнулась. Она выяснит, кто это сделал, и ответит чем-то столь же умным и шокирующим. Ей придется накидать несколько вариантов. И не спешить. Придумать что-то творческое и столь же загадочное.

Когда она спустилась на завтрак, папа поднял взгляд, и его глаза широко раскрылись. Он закашлялся, поперхнулся; из носа, кажется, брызнула пара капель кофе.

– Ты в порядке, пап?

Он повернулся и схватил пульт от видеомагнитофона.

– Ты должна это увидеть, Кривляка, – сказал он, нажимая кнопку.

На экране началась перемотка новостей. Зара заметила смазанные пятна фиолетового цвета – того же оттенка, что она только что пыталась смыть с волос. Он нажал «Воспроизвести», и зазвучал голос ведущего новостей:

– Сегодня в Австралии ученики, изучающие менсентенийский, проснулись с сюрпризом на головах. За ночь их волосы стали ярко-фиолетовыми. – На экране появились кадры множества учеников, рассказывающих о своих волосах. Некоторые из них выглядели раздраженными, другие безразличными, но несколько человек улыбались и имели довольный вид. Фишка в том, что никто из них не знал, как это произошло. Ведущий продолжил: – Подобные сообщения об этом явлении поступили и из других стран мира, в том числе из России, Германии и Египта, и касаются они только подростков – участников программ по изучению менсентенийского.

Папа взглянул на нее.

– Эм… – только и смогла выдавить Зара. Мысли просто взрывали мозг.

– Ты не знала, что такое может произойти? – спросил он.

– Нет. Я только что потратила двадцать минут, пытаясь это смыть.

– Кто-то заявляет о себе, – сказал он, наливая еще одну чашку кофе.

– О чем тут можно заявлять? – спросила Зара, сводя брови вместе.

Папа подул на кофе и скептически посмотрел на нее, как будто она должна знать ответ.

– О единстве.

Алан точно не знал, где Джейн, но у него мелькнула догадка. Встреча должна начаться через полчаса, поэтому она, вероятно, немного прогулялась по коридорам корабля и оказалась рядом со своим, похоже, любимым окном пузыря.

Алан мог бы спросить о ее месте нахождения у Осьминога, и иногда ему было полезно поторопиться, но из-за этого у него портилось настроение, и удовольствия от этого, мягко говоря, было мало.

Он нашел ее там, где и предполагал. Джейн, свернувшись калачиком, сидела на изгибе пузыря и смотрела на звезды. Ему очень не хотелось ее прерывать. Жужжание и тихий стук кибернетической ноги Алана дали ей знать о его присутствии задолго до того, как он приблизился. Джейн посмотрела на него и улыбнулась, но это было лишь печальное подобие ее самой искренней и радостной улыбки. Ее беспокоило будущее заявление теракской Ассамблеи. В течение нескольких недель, пока продолжалось сканирование обоих кораблей, различные органы управления связывались исключительно с Муррси. Сегодня они узнают, что ОРР решили с ними делать.

Алан прислонился к противоположному изгибу пузыря и выглянул наружу. Он видел заднюю часть шаттла Муррси, выполнившего стыковку за несколько палуб от них, и мириады звезд. На Земле звезды казались какими-то зернышками, скудно рассеянными по всей галактике. Здесь они располагались настолько близко друг к другу, что идея созвездий казалась глупой. Да и выглядели ярче. К такому изменению было трудно привыкнуть. Алан мог понять, почему Джейн так часто влекло это место.

– Что ты видишь, когда смотришь туда? – тихо спросил он, не желая портить ей момент.

Она взглянула на него и застенчиво опустила голову.

– Я смотрю на наше Солнце.

– На Солнце? Серьезно? Ты знаешь, где оно? – Он подошел к ее краю пузыря, наклонился, опустив голову, чтобы быть на одном уровне с ней, и попытался посмотреть в том же направлении.

– Мне показал Брай, – ответила она и пальцем указала на участок космоса.