власть так глупо и легкомысленно, как это только возможно». В другом письме она повторяла ту же мысль: «Этот человек — недоразумение мирового масштаба и глубочайшее унижение Пруссии. Если бы последствия его действий обрушились только на его собственную голову, можно было бы утешаться, однако из-за него пропадем мы все»[346]. Сложившийся вокруг Фридриха Вильгельма «Кобургский кружок» подталкивал кронпринца к более решительным действиям. 5 июня, спустя несколько дней после ужесточения цензуры, он выступал на приеме в ратуше Данцига с речью, в которой публично дистанцировался от политики, проводившейся королевским правительством.

Сообщение об этом произвело в стране эффект разорвавшейся бомбы. Конфликт между монархом и наследником престола мог значительно углубить существующий кризис и ослабить позиции правительства. Генерал-фельдмаршал Фридрих фон Врангель[347], старший по званию и самый авторитетный офицер в прусской армии, заявил о необходимости предать Фридриха Вильгельма военному суду, поскольку тот был генералом. Кронпринц в долгу не оставался, и 30 июня он направил Бисмарку письмо, в котором осуждал всю проводимую политику в целом и заключал: «Тех, кто ведет моего отца, Его Величество короля, по такому пути, я считаю опаснейшими советниками короны и Отечества»[348]. Несмотря на неоднократные требования отца, Фридрих Вильгельм отказывался принимать участие в заседаниях кабинета министров до тех пор, пока его возглавляет Бисмарк. Практически одновременно в британской газете Times была опубликована статья, автор которой демонстрировал прекрасное знакомство с секретной перепиской между Вильгельмом I и его старшим сыном; судя по всему, утечка информации произошла при посредничестве кронпринцессы Виктории и ее венценосной матери — английской королевы. Король приказал начать расследование, однако успехом оно не увенчалось.

В этой ситуации усилия Бисмарка были направлены на то, чтобы не допустить дальнейшего раскола внутри Королевской семьи, жертвой которого мог в конечном счете стать он сам. Превращать Фридриха Вильгельма в мученика и лидера прусских либералов было худшим из возможных вариантов. В своих мемуарах Бисмарк рассказывал о бесплодной попытке убедить наследника престола не дистанцироваться от правительственной политики — ведь однажды ему самому придется вступить на престол[349]. Более успешным оказался диалог с монархом, которого глава правительства смог уговорить не принимать жестких мер. В конце концов ситуацию спасло то, что сам кронпринц вовсе не стремился возглавить оппозицию и не пошел на обострение ссоры с отцом.

В летние месяцы 1863 года по Берлину волнами расходились слухи о предстоящей отставке главы правительства. Многие считали, что он не справился со своей задачей и его дни сочтены. Давний друг семьи Бисмарков Роберт фон Койделл как раз в этот момент поступил на службу в Министерство иностранных дел; как он впоследствии писал в своих воспоминаниях, все друзья и знакомые сожалели об этом решении и убеждали его в том, что он садится на «ветхий корабль», который неизбежно пойдет ко дну[350]. Сам Бисмарк стремился излучать бодрость и оптимизм, старательно и довольно убедительно делал вид, что парламентские баталии его лишь забавляют и ему даже нравятся непрерывные нападки[351]. Однако его сотрудники знали, что на самом деле он страдает от мигрени и хронической бессонницы, вызванных нервным напряжением. Запас здоровья, накопленный в Биаррице, оказался практически полностью растрачен. Койделл в мемуарах рассказывал, что в преддверии годовщины своего назначения министр-президент жаловался ему: «Я чувствую себя так, словно за один этот год постарел на пятнадцать лет. Люди все же еще намного глупее, чем я о них думал»[352]. Выглядел Бисмарк при этом бледным и уставшим.

Второго сентября 1863 года Палата депутатов была окончательно распущена и назначены новые выборы. Состоявшиеся 28 октября, они привели к дальнейшей радикализации парламента. Левые либералы с союзниками получили более 2/3 мандатов, умеренные либералы понесли достаточно серьезные потери, о консерваторах и говорить не приходится. 9 ноября начались заседания нового состава Палаты депутатов. Первым делом депутаты отменили чрезвычайное распоряжение по вопросам прессы от 1 июня. Военный законопроект и проект бюджета были отклонены подавляющим большинством голосов.

Сломить своих противников прямой атакой Бисмарк не рассчитывал. Однако он по-прежнему был уверен, что либеральная оппозиция не представляет общества в целом, а простой люд консервативен и верен своему монарху. Только благодаря прусской «трехклассовой» избирательной системе средние и высшие слои оказывали непропорционально большое влияние на состав палаты. К тому же крестьяне и городская беднота практически не принимали участия в выборах — в октябре 1863 года на избирательные участки явилось менее 1/3 имевших права голоса. В итоге либеральное большинство палаты было избрано полумиллионом человек из приблизительно 20-миллионного населения страны. Самым простым способом, с точки зрения Бисмарка, изменить эту ситуацию было бы введение всеобщего избирательного права. Это позволило бы уравнять голос либерального профессора и сельского бедняка, главными авторитетами для которого были Бог и король. Подобную опасность хорошо представляли себе и либералы, которых идеи Бисмарка ставили в исключительно сложное положение; поскольку они выступали за демократизацию государственной системы и расширение участия граждан в управлении страной, им достаточно сложно было протестовать против всеобщих и прямых выборов в парламент и признать, что это создает серьезную угрозу их позициям. Многие из них полагали, что введение всеобщего избирательного права станет началом конца парламентской системы. Однако такое нововведение требовало изменения конституции, и в реальной ситуации 1863 года у Бисмарка не имелось властного ресурса, необходимого для столь масштабных перемен. Излишне говорить, что в консервативных придворных кругах идея всеобщего избирательного права вызывала только ужас и отторжение.

Бисмарк тоже был консерватором, но консерватором современным и неортодоксально мыслящим. Он внимательно наблюдал за опытом Наполеона III, установившего во Франции плебисцитарную систему — по всем ключевым политическим вопросам проводилось всеобщее голосование, и консервативные крестьяне становились опорой трона, имея численный перевес над демократически настроенными парижанами. В поисках возможных союзников Бисмарк летом 1863 года совершил маневр, который, будь о нем известно широкой общественности, стал бы настоящей сенсацией. Следуя древнему правилу «враг моего врага — мой друг», он обратил внимание на созданный в мае того же года адвокатом Фердинандом Лассалем Всеобщий германский рабочий союз — одну из первых социалистических организаций в Германии. Узнав о враждебности новой организации к либералам, многие из которых выступали в роли эксплуататоров немецких рабочих, Бисмарк немедленно вступил в контакт с Лассалем. Несмотря на полную противоположность мировоззрения обоих участников переговоров, они быстро нашли общий язык. Оба считали необходимым объединение Германии и введение всеобщего избирательного права. Много лет спустя Бисмарк утверждал, что Лассаль являлся для него только очень интересным и приятным собеседником, а ни о каких переговорах между ними речь не шла