Тони почувствовал, что улыбается в ответ, и подумал: «Где я?»

— Да, где мы, мистер Тони? Мы не одни здесь. — Девочка крутанулась, ее сине-зеленое платье с цветочками колыхнулось, затем она медленно склонилась в глубоком поклоне, как на сцене. От нее исходило тепло невинности, и Тони почувствовал, как тает ледяная корка, сковывавшая его. Ему хотелось рассмеяться, но он не мог.

«Где же мы все-таки?» — опять пришла мысль.

— Кто вы, мистер Тони? — спросила девочка и по-детски склонила голову набок, ожидая ответа.

«Безнадежный неудачник», — подумал он и почувствовал, как грудь его сжимает отчаяние.

— Вы — безнадежный неудачник? — произнесла малышка, и в уме у Тони промелькнула целая вереница сменяющих друг друга образов, подтверждающих его мысль, его вину.

— Но, мистер Тони, вы же не только неудачник, — заметила она. С ее стороны это было просто наблюдение, а не суждение.

«А кто же еще?» — подумал Тони.

Девочка начала прыгать вокруг него, время от времени прикасаясь к нему пальцами, словно считая что-то. Она объявила нараспев:

— Мистер Тони, вы также могущественный воин, вы не один, вы многому учитесь, вы удивительная вселенная, вы внук Бабушки, вы приемный сын папы Бога, вы слишком слабы, чтобы изменить это, вы прекрасный хаос, вы мелодия…

С каждой ее фразой ледяные цепи, сковавшие Тони, ослабевали, дыхание становилось глубже. Ему хотелось возразить на каждое из ее утверждений, но постепенно он смирился и только смотрел, как девочка танцует, и слушал, как она поет.

Что она могла знать? Ведь она всего-навсего маленькая девочка. Тем не менее он был уверен, что ее слова обладают силой, они отзывались в его застывшем сердце. Появление этого ребенка было подобно наступлению весны, потеплению и таянию снегов, за которыми обязательно должно последовать что-то новое. Малышка остановилась перед Тони и нежно поцеловала его в щеку. Он почувствовал, что может наконец произнести что-то — пусть шепотом.

— Как тебя зовут?

— Надежда! — Она расцвела в улыбке. — Мое имя Надежда.

Всякая сдержанность покинула Тони, и слезы закапали на землю. Надежда взяла его за низко опущенный подбородок и повернула лицом к себе, так что Тони заглянул прямо в ее неправдоподобные глаза.

— Разбейте его наголову, прогоните его, мистер Тони, — прошептала она. — Вы будете сражаться не один.

— Кого прогнать?

— Свое пустое воображение, которое мешает вам познать Бога. Разбейте его.

— Но как?

— Рассердитесь и скажите правду.

— Я думал, тот, кто сердится, всегда неправ.

— Неправ? Я все время сержусь на то, что неправильно.

— Кто же ты? — спросил Тони.

— Я та, кто любит вас. Я всегда вам верна, — ответила девочка улыбаясь и сделала шаг назад. — Мистер Тони, когда вы окажетесь в темноте, не прогоняйте ее огнями, которые сами разжигаете. Темнота не может изменить характер Бога.

— Я думал, Бабушка бросила меня в разгар сражения.

— Она не бросила вас. Это ваше воображение не позволяло вам видеть ее. Вы стали разжигать собственные огни.

— Но я делаю это непроизвольно, я не умею иначе, — признался он.

— Верьте, мистер Тони, верьте — вопреки тому, что говорят ваш рассудок, чувства или воображение.

— Это как раз у меня и не получается.

— Мы знаем. Но верьте, что вы не один, что вы не безнадежны. — Девочка улыбнулась и опять поцеловала Тони в щеку. — Мистер Тони, просто верьте тому, что говорила вам мать. Вы сможете поверить этому?

— Постараюсь, — сказал он даже не столько девочке, сколько себе самому.

— Для этого нужна хоть крупица желания, мистер Тони. Иисус умеет верить. Он поможет вам восполнить недостаток веры. Подобно всему, что длится, вера — это процесс.

— Откуда ты знаешь? — удивился Тони.

— Я старше, чем вы думаете, — улыбнулась малышка и в третий раз совершила вокруг него свой воздушный танец, а затем в третий раз поцеловала его — в другую щеку. — Запомните, мистер Тони: талифа, куми.[35]

— Она наклонилась и, прикоснувшись лбом к его лбу, прошептала: — Теперь идите и рассердитесь.

Тони почувствовал, что на него, как при землетрясении, с грохотом накатывают содрогающиеся волны; его гнев пробил темноту и разогнал ее, как ружейный выстрел стаю ворон. Тони упал на колени, но, стиснув зубы, снова поднялся на ноги. Бабушка стояла на том же месте, где он в последний раз видел ее, и была так же безучастна, если не считать некоего подобия улыбки, притаившейся в уголках ее рта.

— Ты лжец! — прогремел Тони, указывая пальцем на своего гротескного двойника. — Ты мне больше не нужен, я отбираю у тебя все права, какими наделил когда-то, лишаю права говорить или решать что-либо от моего имени, и делаю это прямо сейчас!

Впервые самоуверенность Большого Тони поколебалась, он пошатнулся и отступил на шаг.

— Ты не можешь этого сделать! — прорычал он в ответ. — Я сильнее тебя!

— Может, и так, — сказал Тони, — но ты лучше иди и проявляй свою силу где-нибудь в другом месте. Это мои владения, это мой дом и мое сердце, и я не хочу, чтобы ты здесь ошивался.

— Я отказываюсь! — упрямо топнул ногой гигант. — Ты слишком слаб, чтобы заставить меня уйти.

— Я… — Тони поколебался и решительно продолжил: — Я здесь не один.

— Ты?! — вскричал Большой Тони, потрясая кулаком. — Ты всегда был один, совершенно один. Я не вижу здесь никого другого. О ком ты говоришь? Кто захочет водить с тобой компанию? Ты здесь в полном одиночестве и другого не заслуживаешь. Я — единственный, кто у тебя остался.

— Врешь! — гневно вскричал Тони. — Ты лгал мне всю жизнь, и твоя ложь не принесла мне ничего, кроме боли. Я порываю с тобой!

— Да один ты, один, — прошипел великан. — Кто унизится до того, чтобы быть рядом с тобой?

— Иисус! — Тони сам удивился, что назвал это имя, но громко повторил еще раз: — Иисус! А еще Святой Дух и Отец Иисуса.

— Отец Иисуса! — презрительно передразнил его монстр. — Ты же ненавидишь Отца Иисуса. Он убил твоих родителей, он погубил твою мать. — Большой Тони опять сделал шаг вперед и добавил со злорадством: — Он убил твоего единственного сына, стер его с лица земли. Он не обращал внимания на твои молитвы. Как ты можешь верить такому злодею, который убил твоего невинного сына точно так же, как и своего собственного?

— Я не верю ему! — крикнул Тони и понял, что это правда.

Монстр посмотрел на него с торжеством.