Пьер и Жан растворились во мраке. Гастон, улыбаясь, взял Сирен за руку. Она с трудом переставляла ноги — они словно налились свинцом. Вдвоем они ступили на грязную дорогу, которая проходила между дамбою и складом, двигаясь в направлении резкого света фонаря, шатаясь и поддерживая друг друга, словно пьяные. Они подходили к стоявшим на посту охранникам.

Сирен заправила волосы под чепец, чтобы полностью скрыть их. Лицо она выбелила мукой, а губы и щеки намазала соком ягод. Беспорядочно разбросанные черные мушки из коробочки, принадлежавшей ее матери, придавали ей беспутный вид, словно она пыталась скрыть шрамы или язвы, оставленные сифилисом. Она не могла замаскироваться сильнее, не возбуждая подозрений, надеялась, что ее не узнают.

Гастон тоже постарался скрыть свою внешность. Он надвинул свою шапочку до самых бровей, а из нескольких пучков медвежьего меха соорудил торчащие усы. Он шел неверной походкой, слегка согнув ноги в коленях, в пиджаке Пьера, который был ему велик, притворяясь, что он старше и ниже ростом, чем на самом деле. Возможно, они вовсе не выглядели так нелепо, как им казалось, — охранники лишь бросили на них беглый взгляд.

Они пошатываясь брели вперед, Сирен покачивала бедрами, Гастон прижимался к ней. Когда они совсем приблизились, Сирен взвизгнула и отпихнула Гастона, так что тот отшатнулся. Он громко и невнятно выругался, набросился на нее и сцепился с ней. Шаль, которой прикрывалась Сирен, соскользнула, обнажив голое плечо, где завязки платья были ослаблены. Она отвесила Гастону оплеуху, а он ухватился за ее лиф, обрывая пуговицы. При свете фонаря мелькнула тугая белая плоть. Солдаты остановились, жадно уставившись на нее.

Сирен вырвалась от него с плачем и причитаниями. Прихватив одной рукой края разорванной одежды, она побежала к стражникам. Они смотрели на нее то ли участливо, то ли просто наслаждаясь зрелищем. Она с мольбой протянула к ним руки, отчего ее платье распахнулось почти до талии. Она ощутила прикосновение холодного ночного воздуха к обнаженной коже, увидела, как у охранников расширились глаза.

Две стремительные и безмолвные тени отделились во тьме от угла склада. Они напали на стражников сзади. Послышались тихое бормотание, глухие удары, и двое солдат рухнули на колени. Их быстро оттащили за склад, там связали и заткнули им рты. Сирен, стиснув от отвращения губы, быстро привела в порядок платье.

Бретоны не стали возиться с замком на входных дверях. Как у большинства деревянных зданий во влажном климате, основание склада было наполовину изъедено гнилью и термитами. Понадобилось всего несколько минут, чтобы с помощью рычага отодрать доски от стены с затемненной стороны склада, рядом с тем местом, где лежали связанные солдаты. Когда отверстие казалось достаточно широким, Сирен взяла фонарь, который они сняли с крюка над дверью, и проскользнула внутрь, а Гастон и Пьер расширяли дыру, чтобы можно было вытащить вещи. Жан уже побежал за пирогами, оставленными у дамбы, чтобы подвести их поближе.

Внутри склада пахло кожей, шерстью, ржавеющим железом, зерном, приправами и сушеными фруктами, соленым мясом и кофе, все это смешивалось с мышиным духом и запахом прокисшего вина. Длинное помещение разделялось приподнятым помостом, другие помосты — устроенные для того, чтобы приподнять товары над сырым земляным полом, — были сделаны у стены, образуя двойной коридор. Широкие помосты вовсе не ломились от изобилия. Похоже, сетования губернатора на нехватку товаров для торговли с индейцами были обоснованы.

Там было несколько бочек муки грубого помола, кипы одеял, бочонки с бренди и вином и груды длинных коробок, где, возможно, находилось оружие и обмундирование, но точно так же в них могли лежать и трости, предписанные модой. В ящиках хранилась металлическая посуда, ножи и топоры. Тюки простых тканей кричащих расцветок были подвешены к потолку. Тут и там валялись кучи разнообразных бочонков, тюков, сундуков и узлов всевозможных размеров с неведомым содержимым. Все это не демонстрировало особенной мощи Франции.

Найти имущество, отобранное у Бретонов, оказалось достаточно легко. Все оно было собрано в одном месте на центральном помосте и аккуратно снабжено ярлыком с порядковым номером. Сирен почти любовно похлопала по крышке бочонка, потом повернулась и радостно помахала Бретонам.

Они работали вчетвером, и груда вещей быстро убывала по мере того, как их переносили к пирогам. Несмотря на все их шутки насчет того, чтобы взять несколько лишних бочонков с индиго или связок с одеялами, они добросовестно оставляли все, что им не принадлежало. Тем не менее, куча вещей в пирогах росла, поскольку коробки, узлы и тюки сваливали туда, не заботясь о тщательной укладке.

Первым признаком опасности послужил свист Жана снаружи. Гастон как раз поднимал коробку с английскими стальными ножами. Он посмотрел на Сирен, складывавшую свои кастрюли, которые по какой-то причине были помещены отдельно. Она выпрямилась. Ее глаза встретились с расширенными от тревоги глазами юноши. Она перевели взгляд с Гастона на Пьера — он направлялся к пролому в стене, держа в обеих руках по мешочку с бусами. Лицо старшего Бретона помрачнело, он застыл, прислушиваясь.

Почти немедленно откуда-то с улицы послышался звук отдаваемой команды. Пьер выронил мешки, бросился к пролому и тут же снова вернулся.

— Патруль! Тушите фонарь. Жан побежал к пирогам. Я побегу в другую сторону и отвлеку погоню. — Он сурово и прямо посмотрел на Сирен и Гастона. — А вы двое выбирайтесь отсюда, когда сможете. И запомните: поодиночке.

Через секунду он исчез. Сирен кинулась к фонарю, стоявшему на помосте. Гастон сунул коробку с ножами под мышку, но не двинулся с места — ждал ее.

— Беги, — крикнула она, хватая фонарь, — я иду!

Младший Бретон поколебался, потом повернул к отверстию в стене. Он шагнул раз, потом другой, но все время оглядывался на Сирен. Он обогнул конец центрального помоста.

Было слишком поздно. Послышался скрежет, и прямо перед Гастоном распахнулась задняя дверь. Четверо солдат с мушкетами наготове ворвались внутрь и остановились. Раздалась команда, и они опустились на одно колено, вскинув мушкеты.

Сирен воспользовалась единственным имевшимся у нее оружием — фонарем. Она изо всех сил швырнула его в переднего солдата. Тот, защищаясь, выставил приклад. Жестянка погнулась от удара, из нее выплеснулась струя горячего масла, а фонарь отлетел в сторону и шлепнулся посреди кипы увязанных одеял. Вспыхнуло жаркое желтое пламя и яростно охватило их. Воздух наполнился запахом раскаленного масла и едким смрадом горящей шерсти. Солдаты закричали от страха, побросали ружья и начали стаскивать с себя мундиры, чтобы сбить пламя.

Огонь был самым страшным врагом.

Он причинял больше разрушений, чем бури, налетавшие с залива, сметая дома и магазины. Угроза пожара отвлекла бы солдат на драгоценные секунды.

Гастон уже выкинул свои ножи и был таков. Сирен не могла последовать за ним из-за жаркого пламени. Вместо этого она повернулась и побежала назад, чтобы обогнуть дальний конец и пробраться к пролому по второму проходу. Похожая на тени, которые отбрасывали пляшущие языки пламени, она метнулась между тюками и бочками, держась поближе к стене, в то время как через главный вход на склад прибывало все больше людей — солдат и гражданских.