* * *

Наджахад, шейх Йялы, не знал печали. И не потому, что город его был богат – и внушительная часть этого богатства непересыхающей рекой текла во дворец шейха. И даже не потому, что Наджахаду везло – слуги его боялись, а семью выкосил северный мор, и забрать у него власть никто бы не осмелился. Даже боги улыбались Наджахаду – за время его правления город не тронула ни одна засуха, и пустыня отступила, а плодородная земля оазиса дарила богатые урожаи фиников, кишмиша и фиг, – Наджахад все это воспринимал как должное. Лишь одного боялся шейх – скуки. Костлявой тенью всегда она прячется за плечом удачливых правителей. Но Наджахад знал, как с нею бороться.

Наджахад, шейх Йялы, любил шутить. А раз был он шейхом, то и участвовали в его забавах все придворные – от последнего кухонного раба до визиря. Все хвалили находчивость шейха и смеялись вместе с ним.

Не знал печали Наджахад. Ночами, под видом обычного горожанина выходил за дворцовые ворота с двумя верными рабами – и, гуляя по заснувшему городу, придумывал все новые и новые забавы.

В эту ночь долго думать Наджахаду не пришлось.

От мальчика несло перегаром, лохмотья когда-то богатой абаи красноречиво говорили о внезапно обрушившейся бедности. Очевидно, мальчишка был сыном какого-нибудь неудачливого торговца. Или даже царедворца. Ничего необычного – таких попрошаек в любом городе полно. Милость Манат, увы, переменчива.

Что действительно удивило Наджахада – взгляд, которым окинул его мальчик. Яростный, даже злой – из-под полуопущенных ресниц.

– А-а-а, шейх… Что, дома не сидится? – заплетающимся языком пролепетал мальчик, юзом проходясь мимо подобравшихся слуг Наджахада и останавливаясь перед покрытой трещинами стеной ближайшего дома.

– Ты меня знаешь? – весело откликнулся Наджахад.

Мальчик обернулся и ухмыльнулся.

– Да… Чего желаешь, о лунолисый… липый… литий… ли…

Наджахад со смехом перебил его бессвязное бормотание.

– А чего желаешь ты, о мой догадливый друг?

Мальчишка засмеялся ему в тон, а шейх продолжал:

– Богатства? Хочешь? Титул? Власть?

– Ну кто ж… не… хочет, – глаза мальчика закатились, и он бухнулся лицом прямо в зловонную лужу. Впрочем, чистым и ароматным он и раньше не был.

Наджахад подошел, осторожно перевернул его носком загнутой, расшитой бисером туфли. Мальчик с трудом приоткрыл глаза.

– Будьте вы все… прокляты…

«Забавный, – подумал Наджахад. – Вот бы мне его во дворец – шутом».

Тогда-то и родилась последняя шутка удачливого шейха, стоившая ему рассудка, его визирю пары седых волос, а Манат – пары минут искреннего смеха.

Но Наджахад ничего об этом не знал – он повернулся к слугам и коротко приказал поднять мальчишку и нести во дворец.

А на другом конце города светловолосый юноша, плюнув на опасность, разыскивал своего друга по всем портовым чайханам. Но кто ж поймает птицу-удачу, когда она не хочет быть пойманной?

* * *

Валид проснулся от странного ощущения – будто он проваливается во что-то мягкое. Сначала это вовсе не было неприятно, но потом, когда Валид окончательно проснулся, испугало. Один раз он так уже падал – с неба, теряя чудесные лазоревые перья. Это было страшно – и сейчас Валид забарахтался, взбил руками перину, на которой лежал, расшвырял подушки.

– О великий, сиятельный шехзаде, – раздался голос сбоку, и Валид, остолбенев, уставился на виднеющуюся за занавесками балдахина фигуру. – Вы уже проснулись?

Валид откинулся на оставшиеся подушки и тяжело вздохнул. В голове царил туман – человеческие наркотики и яды на Валида не действовали, зато капли спиртного хватало, чтобы захмелеть. Поэтому все, что было вчера, мальчишка помнил смутно. Очень смутно – еще и голова раскалывалась.

– О луноликий шехзаде, вы позволите своему рабу принести вам чашу для омовений?..

– Амин, ну все, хватит, – поморщился Валид, перекатываясь на бок. – Я вижу, что ты тоже умеешь шутить. Но серьезно…

– Шехзаде?

– Сам такой.

– Но… ясноликий шехзаде, как же так? Вы снова не узнаете меня, вашего верного раба?

Валид, морщась от головной боли, потянулся, распахнул занавески и, изогнув бровь, уставился на сгорбившегося старика в расшитой золотом и жемчугом мантии придворного. Старик был йяльским визирем – и Валиду стало интересно, как Амин сумел уговорить его на эту глупую шутку. И зачем?

С образом Амина, которого Валид знал, это совершенно не совпадало.

– Шехзаде?

– Да узнал я тебя, узнал… – Валид заметил на столике у окна блюдце с рахат-лукумом. Кивнул «подай, мол». И, когда получил, продолжил: – Ты визирь Йялы, шейха ненавидишь, сына своего на его место прочишь. Сын против, и ты уже отчаялся… Что?

Визирь бухнулся перед ним ниц.

– О, великий шехзаде, за что вы так со мной?! Я почитаю вашего уважаемого отца, как самого Вадда…

– Угу, прямо как Вадда! – отправляя в рот еще один кусочек белого лакомства, пробубнил Валид. – Постой-ка… Какой отец?

– Ваш великий, осененный милостью Манат отец, наш любимый шейх…

Валид подавился лукумом. Уставился на все еще распластавшегося перед кроватью визиря. Перевел взгляд влево, на резную ширму с танцующими по золотому фону журавлями. И захохотал.

– Шехзаде! – засуетился визирь, весьма резво для своего возраста вставая. – Лекаря! Лекаря несчастному шех…

– Заткнись, старый пень! – резко оборвав смех, произнес Валид. – Тоже мне, выдумал – лекаря. Будешь тут мне орать – папке нажалуюсь, понял? А теперь пшел вон отсюда и прикажи, чтоб мне подали все сладкое, что есть во дворце, а также десять самых красивых девственниц из Сераля.

– Но наложницы… Вы еще юны, шехзаде…

– Тебе папа что сказал – слушаться меня, – ухмыльнулся ему в лицо мальчишка. – Вот и слушайся. Пшел отсюда!

Визирь подскочил к двери – в стену рядом с ним врезалось деревянное блюдо от лукума. Упало на пол, испачкав туфли визиря липкими белыми крошками.

– И без сладкого не возвращайся!

Визирю пришлось слушаться. Тем более что маленький паршивец повторил приказ шейха буквально слово в слово. Ах, как визирь действительно мечтал, чтобы этот умалишенный Наджахад когда-нибудь доигрался, и на трон сел его внучатый племянник, сын визиря. Но Манат любила нынешнего шейха, будь она неладна, эта капризная старуха!

А Валид, хихикая, соскочил с кровати и босиком прошлепал к ширме.

– Ну что, папочка. Здравствуй!

* * *

Амин сидел на полу у круглого окна каюты. Нетронутые, ждали Валида фрукты и сладости в громадной чаше на столе. Поняв, что мальчишка не вернется, Амин махнул рукой, предложив их Насиму, но тот испуганно отказался.