– Разве ж она охотница? – удивилась девочка с жидкой косичкой. – Вернулась ведь без трофеев. И выглядит странно…

Я подошла почти вплотную, присела.

– А ты охотница? – спросила спокойно.

– Нет. Пока нет, – быстро исправилась она.

– Вот и я пока не охотница. Но знаю и могу достаточно, чтобы ею стать.

– А хочешь?

Я открыла рот, но не смогла выдавить ни звука. Даже короткое «да» застряло в горле. Стараясь скрыть растерянность, я встала, окинула детей взглядом и бесстрастно, как подобает старшей сестре, ответила:

– Каждый послушник мечтает об этом.

Дети кивнули. А вот Айкир нахмурился. В отличие от младших, мою заминку он заметил.

– Разбейтесь на пары, – скомандовал, продолжая смотреть на меня. – Кинара, ты встаешь в пару со мной. Будем показывать.

Я кивнула, взяла протянутый слепыш – деревянный дайгенор, с которым упражняются послушники в первый год. Замерла в стойке напротив Айкира.

– В чем сила драконов? – спросил он у детей.

– В огне!

– В размере!

– В страхе, который они сеют!

Ответы зазвучали нестройным хором. Кто-то выкрикивал, стараясь, чтобы его наверняка услышали. Кто-то отвечал неуверенно, тихо. Некоторые толкались локтями, мешая соседу ответить. Другие молчали, но глядели хмуро.

Именно на последних мы с Айкиром посмотрели с одинаковым интересом. Скорее всего, одного из них в будущем выберут в соколы. Тихие, с выдержкой, полные внутренней ярости. Если проявят себя в ловкости и меткости – точно быть им соколами.

– В физической силе, – ответил Айкир, жестом заставляя детей замолчать. – Один прямой удар убьет любого охотника. Поэтому мы должны быть быстрыми, юркими. Ноги – вот наше главное оружие. Не дайгенор. Дайгенор в руках мертвеца не опаснее камня, лежащего у обочины. Посмотрите, как стоит Кинара.

Слепыш Айкира плашмя приземлился мне на бедро.

– Колени присогнуты, ноги разведены. Но не сильно. А ровно настолько, чтобы успеть среагировать…

Не предупреждая, Айкир замахнулся. Я отскочила. Действуя на рефлексах, кувыркнулась, выпрыгнула пружинисто и атаковала. Мой слепыш с глухим ударом встретился со слепышом Айкира.

– Вот! Видели?

Он снова посмотрел на детей. Те закивали. На меня теперь глядели без прежнего недоверия. Да, не с таким восторгом, как на Айкира, но все-таки как на охотницу.

– И обратите внимание, как Кинара стоит сейчас.

Слепыш Айкира проскользнул вдоль моей икроножной мышцы и выше – по внутренней стороне бедра. Я отступила, посмотрела на Айкира с непониманием. Какую пакость он задумал на этот раз?

Он хмыкнул. Снова прищурился, всматриваясь в мое лицо, однако ничего говорить не стал. Повернулся к детям.

– Итак, вставайте в пары. Я покажу начальную стойку и один из основных ударов. Мы называем его «Жало». Кинара, помоги мне. На тебе девочки.

Я кивнула и подошла к послушницам. Их всегда немного. Вот и в этом году отцы приняли лишь троих.

Занятие протекало спокойно. Айкир больше времени уделял мальчикам, лишь иногда проверяя успехи девочек. На меня поглядывал задумчиво, с плохо скрытым интересом во взгляде. Я встала вполоборота, чтобы хоть немного отгородиться. И все равно каждый раз чувствовала кожей, когда Айкир на меня смотрел.

В душе зрела тревога. Наверняка он что-то задумал! За годы, что мы провели бок о бок, я натерпелась от него немало. Сомневаюсь, что Айкир упустит шанс снова посмеяться надо мной. Только вот чего ждать? Впервые его действия не получается предугадать. Обычно Айкир нападает в открытую. Он сильнее, быстрее, выше. Ему нет нужды использовать против меня хитрость – хватит и грубого напора. Но сейчас он будто затаился. Словно чего-то ждет. И отсутствие ясности выматывает сильнее прямой атаки.

Под конец занятия, когда дети еле удерживали слепыши на весу, Айкир хлопнул в ладоши:

– Все молодцы! Для начала неплохо. Так, а теперь кто вспомнит, что я обещал показать, если сегодня вы проявите себя хорошо?

– Дракона!

– Дракона!

– Дракона!

Дети заголосили, радостно запрыгали. Воинственно вскинули слепыши в воздух.

Айкир широко улыбнулся:

– Именно! Тогда за мной!

Послушники, словно утята, тут же засеменили следом. Я замыкала их процессию, чувствуя нарастающую тревогу. Глупо беспокоиться насчет дракона – это только для новичков он кажется чем-то удивительным. Я же видела его сотни раз – чучело ящера, убитого задолго до моего рождения.

Говорят, он пал от руки одного из первых праведных отцов. Чтобы притащить тушу в Орден, пришлось разрубить ее на сотни кусков, потом пропитать каждый заговоренным настоем, который укрепил их, словно лезвия дайгеноров, и заново сшить воедино.

Каждый год новичков отводят к этому чучелу, чтобы они могли изучить врага. Увидеть его истинные размеры. Оценить их. Самые дерзкие даже кидались в атаку со слепышами наперевес. Я и сама была одной из таких. Но сейчас сердце почему-то щемит.

Мы обогнули рабочие пристройки, вошли в огромный крытый загон, плотно притворили двери. В темноте дети испуганно замолчали. Сбились в стайку, словно мышата, прижались ко мне. Айкир тем временем на ощупь дошел до первой лампы, зажег ее. Потом еще одну. И еще.

Постепенно из темноты выплыла огромная морда. Некоторые дети завизжали, другие кинулись мне за спину. Я же стояла не шевелясь и смотрела на чешую чудовища. Алую.

Сердце уже не щемило – его будто драли острыми когтями. Кажется, я даже слышала глухие удары, с которыми оторванные куски падали вниз. Горло сдавило.

Я глядела на алого ящера и задыхалась. Беззвучно шевелила губами, не способная сделать глоток воздуха. Дрожала, будто от мороза. И… плакала?

– Кинара?

Айкир зажег последнюю лампу и повернулся ко мне.

Я вздрогнула. Вынырнула из оцепенения, силой заставила себя улыбнуться.

– Прости, я ненадолго выйду.

Не дожидаясь разрешения, выскочила из загона и даже успела сделать с полдюжины шагов. Потом меня схватили за руку.

Рывок – и я оказалась лицом к лицу с Айкиром.

– Что происходит? – требовательно спросил он. – Что с тобой творится?

– Ничего.

– Ничего? – В его голосе зазвучало раздражение. – А это тоже ничего?

Он коснулся моей щеки, царапнул кожу шершавыми пальцами. Отнял руку и развернул ее так, чтобы я увидела влагу на огрубевших подушечках.

– Это от ветра, – солгала я, не дрогнув.

Скрестила руки на груди и заломила бровь, без слов давая понять, что больше ничего пояснять не стану. Держалась уверенно, твердо. Так, чтобы Айкир не увидел ни тени моих истинных эмоций. Не понял, как меня скручивает от боли и до сих пор потряхивает от увиденного. Чтобы не догадался, насколько я испугалась. Не дракона. За дракона.