«Милорд архиепископ, – произнес Генрих, – давай же возродим нашу прежнюю любовь друг к другу, и пусть каждый творит другому добро и позабудет о ненависти, которая нас разделяла».

После этого они вернулись к придворным, и Генрих II объявил, что они с Томасом помирились, что он согласен выполнить все условия, по которым они так долго не могли договориться. Он пообещал вернуть Томасу свою милость, обеспечить мир и безопасность ему и его сторонникам, вернуть ему кентерберийский престол и все прежние владения этого престола и выплатить компенсацию за то, что поручил коронацию своего сына архиепископу Йоркскому[190].

После этого кто-то, вероятно архиепископ Руанский, попросил короля поцеловать Бекета в знак примирения.

«На своей собственной земле, – ответил Генрих, – я сто раз поцелую его уста, руки и ноги; я выслушаю сотню его месс, а сейчас давайте отложим это. Я не собираюсь обманывать вас. Это дело моей чести – дать ему все, что полагается. Если я поцелую его здесь, то он может решить, что я делаю это по необходимости; зато на моей земле это будет поцелуй от всего моего сердца»[191].

Генрих попросил Бекета поехать с ним в Нормандию, чтобы показать людям, что они примирились окончательно, но архиепископ, встревоженный отказом короля подарить ему поцелуй, отказался. «Я – гость короля Франции, – сказал Бекет, – по отношению к которому у меня есть свои обязательства, и я не могу покинуть землю Франции, не отдав дань уважения ее королю». Тогда Генрих II велел Томасу прислать к нему попозже одного из своих слуг. Король передаст ему письма к своему сыну и юстициариям, и он приедет в Англию и примет все владения архиепископа и всех тех, кто отбывал с ним в ссылку.

Генрих II преклонил колени и попросил архиепископа благословить его; Томас сделал это, и переговоры завершились. Солнце уже клонилось к закату.

Присутствовавшие при этом люди решили, что король и Томас окончательно помирились и снова стали друзьями. Увидев, что король обнял Томаса, многие встали на колени и возблагодарили Господа и святую Марию Магдалину. Однако ни Генрих, ни Томас не сделали друг другу никаких уступок. Король не подписал с архиепископом «мирный договор» и не поцеловал его в знак примирения. И в самом деле, заявление Генриха о том, что он поцелует архиепископа только на земле Англии, а также его предложение покинуть Францию, где Томас находился под защитой французского короля, и отправиться с ним в Нормандию возродили в душе Бекета прежние опасения, что и заставило его отклонить приглашение короля.

Вскоре после возвращения в Нормандию, около 10 августа, король заболел малярией. Болезнь протекала так тяжело, что разнесся слух, будто он умер. Готовясь к смерти, Генрих разделил между сыновьями свои владения. Молодой Генрих II должен был получить те земли, которые достались его отцу в наследство, то есть Англию, Нормандию, Анжу и Мэн; Ричарду отходила Аквитания, которую он должен был держать как вассал короля Франции; а Джефри досталась Бретань; он тоже становился вассалом короля Людовика. Самый младший сын, Джон, не получил ничего; его должен был воспитать и наделить землей старший брат.

После этого Генрих II приказал, чтобы после смерти его тело было доставлено в монастырь Гранмон и погребено у двери, ведущей в часовню, у ног Стефана Мюре, основателя ордена. Добрые люди Гранмона составляли орден кающихся грешников, которые жили в таких суровых условиях и в такой нищете, что цистерцианцы на их фоне выглядели сибаритами. Епископы и бароны Генриха принялись протестовать, заявив, что эта нищая церковь не годится для захоронения королевской особы и если он будет погребен там, то это нанесет ущерб достоинству всей страны. Однако король настаивал на своем и показал соглашение, заключенное им с добрыми людьми[192].

Но Генрих II не умер. В благодарность за свое спасение он в День святого Михаила отправился в паломничество в Керси к раке Святой Девы в Рокамадуре, расположенной в 40 милях к северу от Кагора[193].

Папа Александр III 10 сентября написал Бекету письмо, пытаясь оправдать свои действия. Если Томасу показалось, что он мало сделал для того, чтобы помочь ему, то это потому, что он верил, что терпение поможет превратить зло в добро. После этого он сообщил архиепископу, что отстранил от своих постов всех епископов, которые принимали участие в коронации молодого Генриха.

16 сентября папа сообщил архиепископу Йоркскому и епископам Дарема, Лондона, Солсбери и Рочестера о приговорах, которые он им вынес за то, что они, нарушив права Кентербери и не подчинившись приказам папы и архиепископа Томаса, короновали молодого принца. В письме архиепископу Роджеру папа упрекал его в том, что он не заставил помазанного на царство монарха произнести традиционную клятву в том, что он будет охранять свободу церкви, заменив ее клятвой о соблюдении обычаев предков[194]. Все эти письма папа отослал Бекету, поскольку доставить их в Англию было невозможно.

В тот год Элеонора, вторая дочь короля, уехала в Кастилию и вышла замуж за Альфонсо VIII. Ей было всего девять лет. Ее муж, который был на три года ее старше, стал королем Кастилии, когда ему не исполнилось еще и года.

Генрих тем временем передал слугам Томаса обещанные письма, в которых приказывал своему сыну восстановить все владения архиепископа Кентерберийского. 5 октября в Вестминстере слуги передали эти письма «королю, сыну короля», но молодой Генрих заявил, что он должен посоветоваться со своими баронами и епископами. Когда совет собрался, Джефри Ридел, архидьякон Кентерберийский, от имени молодого короля заявил, что поскольку Раннульф Брокский и другие получили имущество архиепископа Томаса по приказу короля, то им и надо сообщить о новых распоряжениях монарха в первую очередь. Поэтому слугам Томаса было велено явиться во дворец 15 октября.

Посланцам архиепископа удалось лично переговорить с молодым королем, когда тот ехал из Лондона в Виндзор. Он приветствовал их гораздо сердечнее, чем тогда, когда его окружали советники. Тем не менее послы предупредили Томаса, чтобы он не возвращался в Англию, пока король не вернет ему окончательно свою милость и хорошее отношение, ибо все в королевстве убеждены, что мира между ним и королем быть не может, и никто не хочет, чтобы их видели беседующими с посланцами Томаса[195].

Получив это сообщение, Бекет отправил Генриху II письмо, в котором протестовал против проволочек в выполнении обещания восстановить его в правах. Почему это, спрашивал он, его сын решил спросить у Раннульфа Брокского, выполнять ли ему приказ короля или нет?