Жаркое солнце поднималось все выше над выгоревшим окоёмом. Ветер стихал, и воздух наполнялся запахом сочной нагретой травы. Уже не верилось, что там, на севере, теперь еще холод и слякоть на всех дорогах княжества. А здесь уже вовсю буйствует очнувшаяся после зимы жизнь. И впереди — пыльная, поросшая ковылём степь да неприветливые края, населённые Боги ведают, какими тварями.

Млада помнила каждую, с которой довелось повстречаться, но рассказывать о них спутникам она не спешила. Зачем портить последние спокойные дни пути? К тому же, говорят, каждому желающему попасть к Ворону попадаются разные чудища, и какие будут в этот раз, не знала точно даже она сама.

Миновав дорожный храм с неизменным белёсым черепом буйвола на жертвенном камне, они снова выехали на дорогу. Аривана отсюда не было видно. Да и хорошо. Млада не хотела больше возвращаться в этот древний, прогнивший, как старая посудина в стоячей воде, город. За всё время, что она жила там, он не принёс радости, не научил ничему хорошему и едва не забрал у неё людей, которые стали занимать важное место в её душе. Да и у остальных о нём вряд ли останутся приятные воспоминания.

Дорожная пыль клубами взвивалась под копытами лошадей, проплывали мимо безграничные луга с редкими оливковыми и мандариновыми рощами да маленькими деревнями вдалеке.

Но и они скоро подошли к концу.

На следующий день беззаботно яркая молодая трава пастбищ сменилась рябым, точно шёлковый диархавенский ковёр, полотном степей.

Волнами стелился над землёй ковыль, горела тут и там лиловыми озёрами сон-трава. Разнотравье шептало под невесомым гребнем ветра, и носился в воздухе запах полыни и мёда.

Здесь можно было наткнуться на степняков, что время от времени портили кровь жителям ариванских деревень. Но свои временные дома они не ставили вблизи дорог. Да и обычным разбоем не промышляли. Сколько Млада путешествовала по этим местам, а ни разу не приходилось от них отбиваться, хоть и пересекались, бывало, в пути.

Присыпанный песком, что доносил ветер из недалекой теперь пустыни, Лесхан возник впереди, словно огромный термитник из бледно-оранжевой глины. Здесь не было столь богатых домов и чистых улиц, как в Ариване, да и людей жило не в пример меньше. Через город проходили торговые караваны на пути в столицу, задерживались ненадолго после тяжёлой дороги, пополняли припасы и отправлялись дальше. И потому город жил лишь торговлей, а дышал — новыми, вливающимися в него, точно кратковременные обильные ливни, потоками людей.

На воротах здесь обозы проверяли едва ли не строже, чем в Ариване. Но на пятерых путников никто внимания не обратил. Постоялые дворы в Лесхане больше походили на ночлежки для бедняков, но деньги за комнаты в них драли самые что ни на есть нескромные.

Хальвдан поворчал, что лучше бы поспал на травке в поле, чем платить серебро за не слишком чистую постель и отвратительную еду, воняющую бараниной. Но раз уж пришли… Остальные промолчали, но по их лицам было видно, что ночлегом они тоже не очень-то довольны. Млада махнула на них рукой. Ей порой приходилось останавливаться и в худших местах.

Чуть свет они покинули городишко, отяготив сумы провизией в дорогу. Взяли лишь то, что не стухнет в жару за несколько дней. Последние десятки вёрст им предстояло проехать верхом. И Млада уже почти чувствовала, как жжёт сквозь подошвы сапог раскалённый песок.

Степи кругом оскудели, трава становилась ниже и суше, всё чаще из земли показывались чёрные, словно огромные угли, камни. То и дело попадались песчаные наносы.

— Ты уверена, что нам ещё встретятся деревни? — оглядываясь с сомнением, спросил однажды Хальвдан.

— Уверена. Здесь еще пасут скот.

Воевода недоверчиво покачал головой, но больше не стал ничего спрашивать, лишь переглянулся с Роглом, что последние дни постоянно ехал рядом. Будто излечение вдруг связало их.

И если выздоровевший воевода теперь легко мог преодолеть весь путь до Ворона, то в слабеющем день ото дня жреце уверенности вовсе не было.

Ведана больше не плакала — верно, смирилась с тем, что скоро Зорен её покинет, а Млада так и не поняла до сих пор, что могло заставить сестру остаться рядом с ним когда-то. Неужели дело только в страхе? Или в благодарности за то, что не убил, когда должен был… И она решила, что обязательно расспросит её обо всём. Потом, когда перестанет нависать над ними одна угроза за другой.

Деревня в несколько дворов встретила путников курганной тишиной. Будто бы здесь давно уже никто не жил. Млада недоуменно хмурясь, обогнала всех и проехала между пустыми мазанками, заглядывая в окна, ни в одном из которых не горело и малого огонька.

— Боюсь, верблюдом мы тут не разживёмся… — вздохнул догнавший её верег. — Ты сама давно здесь бывала?

— Прошлым летом, — рассеянно ответила Млада. — Видно, степняки напали. А может, и сами собрались да ушли… Пустыня подступает.

— Никого… — тихо прозвучал позади голос Зорена. — Получается, на себе всё потащим?

— Получается, так. Лошадей брать нельзя. Издохнут в пути. Из вещей оставим при себе только самое нужное. Остальное можно бросить.

— Да у нас и так почти ничего нет, — Ведана покосилась на свою сумку с отварами и травами.

Нет, их точно придётся брать. В дороге могут пригодиться.

— Заночуем здесь, — тоскливо оглядевшись, распорядился Хальвдан. — А завтра выйдем затемно. До жары. Надеюсь, хоть колодцы нас не подведут.

Никто спорить с ним не стал. Пока остальные укладывались, Млада обошла ближайшие дома, пытаясь понять, что же здесь случилось. Повсюду после людей осталась посуда и вещи, а значит, они просто сбежали, даже не потрудившись забрать с собой хоть что-то. Верно, и правда степняки напали, хотя на кой им сдалась окраинная деревушка?

Млада побродила ещё немного и вернулась к спутникам.

Ночь прошла беспокойно. Пустая деревня шептала множеством голосов: шелестел гонимый ветром песок по крыше и сухой траве, где-то хлопала ветхая ткань в окне, перекликались в темноте корсаки. Все ворочались, не в силах уснуть, а затихли только к утру, но пришло время вставать и двигаться в путь.

Лошадей отпустили пастись в степь, глядишь, мало-помалу добредут до ближайшего городка, где их сменили. Среди скудного скарба не нашлось ничего, что можно было бы оставить. Пришлось раскладывать по сумам каждому по силам.

— И долго идти по пустыне? — уже в пути поинтересовался Рогл.

— Диархавенская пустыня невелика, — поддёрнув на плечах отяжелевший мешок, ответила Млада. — Идти пять дней. Но впереди ещё солончак Угай- Арха. Место не менее гиблое.

Вельдчонок