— А где дети? — спросил он.

Все же, хотелось попрощаться.

— В саду, — Лене кивнула в сторону окна.

Ренцо подошел, выглянул…

Они собирали апельсины. Даже не столько собирали, просо играли в саду. Трое. Высоченный дракон Доменико, у которого Кико сидел на плечах, чтобы доставать даже с самых высоких веток, а если не мог достать, то вставал на плечи, дракон крепко держал его. Маленькая Виола бегала за ними с корзинкой, Кико кидал ей апельсины, она ловила. Веселый смех слышно даже отсюда.

Возможно, все к лучшему.

— Ты любишь его? — спросил Ренцо.

Прямо ощутил, как Лене вздрогнула. Долго молчала, обдумывая ответ.

— Да, — сказала она, наконец. — Я его люблю. Мне хорошо с ним, и детям хорошо, — она начала почти с вызовом, почти со злостью, но потом неожиданно в голосе скользнуло тепло. — Мы с Нико поженимся, когда все это закончится, когда будет можно. И скажем Виоле, что он ее отец, она еще не знает. Он очень ждет этого… И я жду. Ты не поймешь… Да, у Нико нет ничего за душой, кроме долгов. Да, из него не вышло настоящего воина, у него не вышло с торговлей, хотя он пытался заняться. Не вышло с государственной службой. Он зарабатывает на жизнь тем, что пишет статьи в газеты и иногда речи для чужих выступлений. Но он любящий отец и очень внимательный заботливый муж. Не важно, что он не муж мне, но все эти годы он всегда был рядом со мной… Он всегда был рядом.

— А я пропадал неизвестно где.

— Да, — ноздри Лене чуть дрогнули. — Ты пропадал. И ты всегда был чужим для меня.

— Теперь все закончилось.

Ренцо положил перед ней на стол бумаги.

Лене глянула мельком, почти не пытаясь читать.

— Вот здесь подписать? Сейчас…

Пролистала и подписала все без колебаний.

Конечно, они уже обсудили условия и, наверняка, Лене обсудила с отцом. Она знала, что подписывает.

— Спасибо, — Ренцо забрал одну копию себе, другую оставил ей.

— Выпей кофе со мной? Посиди, ладно? У тебя ведь есть полчасика для меня?

— Зачем?

Лене нервно усмехнулась.

— Ты боишься меня? Настолько? Ренцо, просто кофе и ничего больше. Ты же сейчас уедешь, и мы больше никогда не увидимся… Я хотела поговорить. Объяснить, оправдаться… называй, как хочешь. Обсудить будущее твоего сына, в конце концов. Разве это так сложно? Ты так хочешь сбежать поскорее?

— Хорошо, — согласился он. — Давай поговорим.

— Садись, — попросила Лена. Махнула горничной, что стояла у дверей, и там побежала, очевидно, за кофе. — Мне сложно говорить стоя.

Он сел.

Сам чувствовал себя слегка неловко… или, вернее, странно себя чувствовал. То, что у них с Лене ничего не вышло, отчасти, и его вина. И сейчас…

— Значит, ты снова уезжаешь на войну? — спросила Лене. Сидела, сцепив тонкие пальцы, напряженно, не глядя в глаза.

— В Микои нет войны. Легионы просто охраняют границы и следят за порядком.

— Все равно. Ты снова уезжаешь.

— Да.

— Чтобы быть ближе к своей молоденькой смазливой джийнарке?

— Лене…

— Прости, — он вздохнула, немного нервно поправила волосы. — Я не хочу ссориться сейчас. Ты никогда не хотел надолго оставаться в Илое. Когда ты уехал в первый раз, я ждала тебя. Возможно, я не любила тебя так, как следовало бы любить примерной жене, но я ждала. Думала, ты вернешься, и, возможно, у нас все наладится. Да, ты звал меня с собой, но я всегда боялась дальних поездок, чужих стран, чужих людей… Я не смогла бы там жить. Я хочу, чтобы ты понял, хотя бы сейчас…

Принесли кофе. Горничная поставила на столик перед ними — две пустые кружки, кофейник, мисочку с печеньем и сушеные фрукты.

Лене налила ему и себе.

— С имбирем, — сказала она. — Прости, я не знаю, какой ты любишь, но я люблю с имбирем и гвоздикой… Наверно, стоило попросить сварить тебе отдельно… Попробуй, может быть тебе понравится.

— Ничего, — Ренцо взял.

Подозрения… Или у него уже паранойя? Не яд же там.

Рискнуть? Впрочем, он же за этим сюда и пришел.

Если все так, как он и предполагал, то пусть сейчас, не затягивать.

— Знаешь, — сказала Лене, взяв свою и отпив немного, — первое время мне очень не хватало тебя, я была беременна, а потом родился Кико. Мне нужна была поддержка, а тебя не было. Нико уже тогда пытался ухаживать за мной, но я не отвечала ему. Я ведь замужем, да и он брат твоей матери. Я считала — это неправильно. А потом ты вернулся, и я поняла, что ты совсем чужой человек, я не знаю тебя, не понимаю. И тогда…

Лене закусила губу, глядя на Ренцо.

Он тоже взял свою кружку. Кофе немного горчил, и к имбирю в кофе он не привык, но было не так уж плохо. Лене смотрела на него, словно чего-то ждала.

Если не убьет сразу…

Казалось, Лене нужно выговориться.

Легко отсалютовал кружкой ей, улыбнулся, и она вздрогнула.

— Тогда я злилась на тебя, — сказала она, — и на себя тоже. Не понимала, что мне делать. А Нико был рядом и с ним было легко… Как кофе? Тебе не нравится?

— Нравится, — сказал он.

Было искушение сказать, что он все понимает и не держит зла… Нет, если бы только это. Если бы Лене еще тогда сказала, что он не нужен ей, что хочет уйти, что любит другого, он бы понял. Он сам тогда предлагал расстаться по-хорошему. Но по-хорошему она не хотела… Не важно. Ворошить прошлое не хотелось. Все закончилось и у него теперь другая жизнь. И у Лене тоже — другая.

Кофе…

— Я не хотела, что бы все вышло так, — говорила Лене, наблюдая, как Ренцо пьет. — Но мой отец… ты же знаешь моего отца! Он бы не позволил мне просто так развестись с тобой. Он бы не принял меня назад. Он не позволил бы выйти за Нико. Теперь позволит, у него нет выхода. У нас с Нико есть дочь, и с тобой все уладилось… Прости… Нико… Они любят его, ты же видишь. Нико всегда мог найти к детям подход. Они оба. Он учил Кико ездить верхом, сражаться на мечах, учил плавать, он заменил ему тебя… Мальчику нужен отец. А Виола всегда рвалась в небо. Нико летал с ней едва ли не с рождения. Она, конечно, сама летать не будет, она девочка, но у нее это в крови. Они оба выросли рядом с ним. Сначала он только приходил ненадолго, потом стал оставаться дома. Не в моей спальне, конечно, но мы… Ты же все понимаешь, к чему теперь скрывать? Потом он переехал к нам в дом. Он же родственник, а дому нужна мужская рука. Конечно, на нас смотрели косо, но мы живем за городом, не так часто бываем на людях, а сплетни… Сплетни не слишком волнуют меня. Мы не слишком заметны, чтобы про нас много говорить. Я была счастлива с Нико…

Ренцо слушал. Лене говорила, рассказывала, как жила тут без него, как росли дети, как Нико всегда помогал. Ренцо вдруг поймал себя на том, что клонит в сон. От разговоров? Он пытался сосредоточиться. Пытался даже встать, но Лене остановила, ей непременно надо было рассказать еще. Ее голос, нежный и мягкий… ее слова… убаюкивали. Ренцо уже почти не слышал слов. Слипались глаза. Казалось бы, от кофе должно быть наоборот…