Я чувствую себя ребёнком, который только явился на свет и ни черта не смыслит в происходящем. Только живёт, спит, ест и радуется жизни, не ведая, что творится вокруг.

— Расскажу, — он кивает, смотрит на мгновение в окно и вновь возвращает на меня свой взгляд, который опять заставляет сердце пуститься вскачь. — Но взамен… Поцелуешь меня? Я соскучился.

Его губы озаряет пошловатая улыбка, и мне хочется что есть силы зарядить этому нахалу по голове. Но вместо этого только произношу слова, которые всё это время были в голове.

— Ты придурок.

Говорила на полном серьёзе, не скрывая этого.

И, наконец, эта фраза действует на мужчину отрезвляюще. В мгновение его игривое лицо меняется до неузнаваемости, возвращая прежнюю концентрацию и горящий, рассудительный взгляд.

— Следи за языком, — холодно произносит. — Иначе придётся занять его делом.

— Кирилл… — уже выдыхаю, не зная как заставить этого человека сказать то, что он хотел, и отправить меня на церемонию. — Мне нужно уйти, правда. Ты не понимаешь. Эта компания многое значит для меня. Она принадлежала маме, потом папе, сейчас мне. И я не могу её лишиться. Она как семейная ценность, понимаешь?

В ответ лишь молчаливый кивок, который вызывает ещё больше недоумения. Он знает об этом, но всё равно везёт меня непонятно куда, отдаляя от Ромы всё дальше?

— Ты её уже лишилась, Крис, — внезапно говорит, снова становясь сосредоточенным и серьёзным. — Как и остальных двух компаний твоего отца.

— Что ты несёшь? — уже в который раз задаю вопрос и надеюсь, что этот не останется без ответа.

— Что и слышишь, — его пальцы отбарабанивают по кожному сидению, отдавая по нервам. — Твой отец ровно несколько месяцев назад переписал своё завещание. Откуда узнал? У нас один нотариус. Несколько миллионов делают чудеса. Так вот, вернёмся к документам. До этого все три компании были на тебе. Но Гордеев резко передумал. Весь его бизнес после смерти переходит в руки Березникова Романа Константиновича, как будущего мужа его любимой дочери. Вся эта свадьба — сплошной фарс. Если ты выйдешь замуж за мудака, ничего не изменится. Всё уже и так принадлежит ему.

От его слов язык немеет. Не хочет шевелиться, чтобы крикнуть Кириллу, что всё это враньё. Только для того, чтобы я не выходила замуж за Березникова. И он не получил меня. Ведь этого добивается Воронов?

— Это неправда, — наконец, выговариваю, выдавливая эти слова. — Ты лжёшь.

— Зачем мне это делать? — прищуривается, задавая этот глупый вопрос.

— Месть? — спрашиваю первое, что приходит на ум. — Твоя жена-лесбиянка, с которой ты живёшь, непонятно зачем, кое-что мне рассказала. Пытаешься отомстить за сестру. Делаешь это через меня. Надеешься, что если отобьёшь меня у Березникова, он будет страдать? Нихрена. Я ему не нужна. Мы — бизнес партнёры. Я его не люблю, как и он меня.

Кажется, Воронов тронулся умом. Потому что из всего моего монолога он выцепил только одно предложение.

— Не любишь? — спрашивает осторожно. Точнее, так казалось. Он всегда так делал, перед тем как заставить меня дрожать от его слов. — Неужели, ты соврала мне, Кристина?

— Ты надо мной смеёшься? — в моём голосе отчаяние, которого никогда не было в жизни. — Ты думаешь об этом, говоря мне эти страшные слова? Да, Рома козёл. Хотел подложить меня под Маликова. У него были трудности, и я его понимаю. Но он не будет так поступать со мной, не сказав мне об этом. И папа… Он не мог так поступить. Потому что я его единственная дочь. Он просто не сделал бы этого.

На мои слова летит кривая усмешка, и я чувствую, как мы останавливаемся.

— Хорошо, — Кирилл кивает. — Тогда спроси своего жениха сама. Или… Поищи в его столе у вас дома, в верхнем ящике. Синяя папка. Прямо сейчас. Иди и узнай, если не веришь мне.

— Я не буду играть с тобой в эти игры, — цежу сквозь зубы, опуская ладонь на ручку двери. Дёргаю её на себя, слышу щелчок и толкаю металлическую преграду от себя, собираясь покинуть автомобиль, кинуть очередную фразу о том, что Кирилл придурок, и как можно быстрее добраться до места проведения церемонии. — Перестань лезть в нашу жизнь.

Последние слова говорю уже со злостью.

С трудом вылезаю из машины, оказываясь на какой-то улице города. Он шутит?

Оборачиваюсь и смотрю в опускающееся стекло.

— Воронов, прекращай свои шутки, — чаша терпения всё больше переполняется, и сейчас весь гнев и злость вылезут наружу. — Отвези меня обратно. Сейчас же.

Но Кириллу кажется это забавным. Он только суёт новенькую тысячу рублей, ухмыляется и произносит:

— Прости, Крис, но всё. — в его глазах огоньки, которые хочется погасить. — Ты попросила не лезть в твою жизнь. Не собираюсь. Даже помогаю, даю тебе деньги на метро. Давай, я поехал. Или тебе не нужно?

Подонок начинает убирать руку с деньгами, но я лишь поджимаю губы и выхватываю купюру из рук.

Унизительно, но у меня нет с собой ни денег, ни телефона.

— Тебе это ещё зачтётся, — шиплю сквозь зубы.

Ворон, судя по всему, пропускает мои слова мимо ушей и снова становится серьёзным.

— Я дам тебе два месяца. Максимум, — резко произносит, отводя от меня взгляд и смотря вперёд. — Решишься, приходи в мой офис.

Не дожидаясь моего гневного ответа, автомобиль резко газует, поднимая дорожную пыль. Закрываю глаза, зажмуриваюсь и вдыхаю песок, который попадает в нос. Откашливаюсь, проклиная Воронова и сжимая смятую купюру в руках.

Что бы этот больной на голову человек ни сказал мне, я не верю ему. Сейчас мне нужно срочно вернуться на собственную свадьбу, с которой меня бессовестно украли…

Захожу в квартиру и проклинаю себя всеми словами, которые знала.

Вот и на кой чёрт он вообще это сделал? Запудрил мне мозги всякими дурными заговорами, которые теперь не давали покоя.

Я сомневалась. Долго. Стояла на остановке в свадебном платье, чувствуя на себе заинтересованные взгляды прохожих.

И думала тоже очень медленно, взвешивая все «за» и «против». Смотрела на пыльный асфальт, смятую тысячу рублей и проклинала Кирилла за то, что он ворвался в мою жизнь.

Всё испортил, перечеркнул чётко намеченный план, который менялся уже несколько десятков раз.

Из-за него я сейчас перешагиваю порог нашей с Ромой обители и уверенно иду в его кабинет. Я просто хочу убедиться, что Воронов врёт. Искусно играет со мной, как делал это всегда. Обманывал, играл на моих нервах.

Захожу в кабинет, сразу же держа путь к столу. Там не будет никаких документов. Особенно таких, о которых говорил Кирилл.

Папа ни за что бы не поступил так со мной. Я верю в это, и слова Воронова только хотят надломить эту веру.