Об этом я узнала в другой папке. Чисто случайно. Со злости начала рвать все листы, пока не наткнулась на контракт. Наш контракт. Переделанный. Первую и вторую версию. Первую я читала, а на вторую уже ставила подпись. Вот ведь незадача, не так ли?

— И кто тебе это сказал? — слышится недовольный тон. Ха, даже не отрицает своей невиновности!

Встаю ногами на пол, чувствуя под каблуками стекло. Плевать. Даже, если я сейчас случайно споткнусь и упаду во все эти осколки, мне будет всё равно.

Физическая боль по сравнению с моральной покажется мне раем.

Выпрямляюсь, делаю шаг в сторону и поворачиваюсь к Березникову.

Он спокоен. Естественно. Бизнес-то теперь весь его.

Обхожу диван. Делаю шаг вперёд. Подхожу к своему несостоявшемуся мужу и улыбаюсь. Тянусь ладонью к лицу Ромы и легонько бью по подбородку.

— Мой любовник, — усмехаюсь, ничего не скрывая и снова делая шаг вперёд. И что он мне теперь сделает? Ничего!

Пусть забирает всё! Подавится! Я выживу, проживу без него. И без Воронова. Да, спасибо ему, конечно, за то, что он снял с меня розовые очки. Но он тоже предал меня. Знал всё изначально, использовал.

И что вышло в итоге?

Я осталась одна. Без бизнеса, только с картой, на которой имелись деньги, и которые имеют свойство заканчиваться. Но разве это сейчас меня волнует?

Пф-ф, нет!

Крепкая хватка заставляет меня остановиться. Замереть на месте, перевести холодный и равнодушный взгляд на бывшего жениха.

— Мне не нужны твои отмазки, — говорю безразлично, понимая, что это ни к чему. — Я видела контракт и завещание моего отца. Я оказалось полной дурой, что доверилась тебе. Ты, наверное, сейчас ликуешь, да? Провёл Гордееву, которая строила из себя большого босса, бизнес-леди, но ничего не замечала? Пусть! Думай! Мне всё равно. Теперь. Делай, что хочешь.

Вырываю своё запястье и снова иду вперёд, не оборачиваясь. Хватаю на ходу свою сумку, которую успела собрать в бешенстве, и иду на выход.

— Ты в курсе, что если уйдёшь сейчас, то это конец? Ты могла бы остаться. И стать моей женой. Мы перенесём свадьбу. Ты так и будешь генеральным директором в «ГордеевДиз», всё останется на своих местах. И ты получишь свои деньги за «Райский город». Тебе нужно только остаться. Мы сядем и всё обговорим.

Я не хочу делать этого. Останавливаться. Но делаю. Оборачиваюсь, встречаюсь взглядом с Березниковым.

Раздражённый, сукин сын. В глазах ни капли вины или сожаления.

Какая же я всё-таки была дура, раз не разглядела его гнили с самого начала. И отец ему поверил.

— Знаешь, — начинаю, не осознавая, что несу. Кажется, последние глотки были лишними. Меня быстро унесло. Сколько я успела сделать? Штук семь? — Хорошее предложение.

Его лицо непроницаемо, но брови всё равно вопросительно летят вверх.

— Только вот, — делаю паузу и оборачиваюсь к двери, идя к выходу. — Иди нахер.

Для сцены, как в фильме не хватало ещё спецэффектов, типа взрывов в виде грибов, но то, что получила, мне тоже понравилось.

Звучную тишину, которая так ласкала уши.

Березникову нечего сказать, какая жалость!

Ну и поделом ему! Всем-всем!

Меня больше ни для кого нет!

Спустя два месяца

Ветер ударяет по лицу, раскачивая кудрявые локоны, но я только наслаждаюсь данной погодой. Я любила море. И сейчас, сидя на пляже, всматриваюсь в синие, бушующие волны, ударяющие о берег.

День сегодня выдался холодным. Дожди накрыли Либерию, заставляя пляж опустеть. Все скрылись по домам, предпочитая тепло.

А я сижу на крыльце своего прибрежного жилища и просто смотрю вдаль, чувствуя на теле промозглый ветер.

Но это ничуть не расстраивает меня, поскольку то, что вижу и чувствую, меня устраивает.

Только вот всё, чем я довольна — погода. И всё. Мне не нравится моя жизнь, ибо она слишком спокойна. Да, я хотела её, но не настолько.

Мне нечем заняться. Хочется что-то делать, творить. В моём столе уже десятки эксклюзивных эскизов, придуманных в бреду. Или после пробуждения от очередного кошмара. Где везде были они все.

Березников, Воронов, Шевцова и отец. Вспоминаю о последнем и поджимаю губы. До сих пор не могу принять то, что он сделал.

Но, несмотря на это предательство, я вдохнула запах новой жизни. Никакой суеты, офисов, проблем. Только я, морской бриз и…

Неосознанно тяну руки к животу, запуская их под тёплый свитер. Глажу ещё плоский живот и улыбаюсь как дурная.

Мой маленький малыш.

Я никогда не думала о детях. Это вообще было для меня немыслимо. В голове только работа.

Но лишившись её два месяца назад, я заметила, что вся моя жизнь кардинально изменилась. Умерла та Кристина, которая только и делала, что сидела в своём кабинете, вечером расслаблялась в клубах, а позже и в объятиях Воронова.

Для меня это было большой неожиданностью, учитывая то, что с Ромой я не спала, а Кирилл всегда контролировал себя, в нужный момент останавливаясь. А после мы и вовсе стали пользоваться защитой. Но что-то пошло явно не так…

Раз теперь в моём животе зарождается новая жизнь, которой я рада. Да, мысль о ребёнке меня страшила. Как и любое воспоминание о его отце. Я не скажу Воронову о нём, воспитаю сама. Так будет лучше для нас обоих.

Этот человек ни разу за эти два месяца не позвонил, не написал. Тишина, да и только. Мне трезвонила только Карина, гадая, где я. А мне просто не хотелось ни с кем говорить. Да, я плохо поступаю с подругой, но…

Мне нужна была перезагрузка. Отодвинуть старое и прошлое назад и пожить новым настоящим.

Я долго думала, что делать дальше. У меня не было ни стимула двигаться дальше, ни существовать. До тех пор, пока тест не показал две полоски.

Я растерялась. Даже зарыдала в голос, испугавшись, что скоро стану мамой. Это же огромная ответственность, которой в последнее время у меня было очень мало. Хотелось взывать от бессилия и осознания того, что буду воспитывать его одна. И даже папа не увидит его.

О Вороне даже не подумала. Пошёл он к чёрту. Взял меня пьяную, осеменил и кинул, даже не позвонив.

Нет, не так!

Дал мне два месяца на раздумья. И, да, я правда думала, что делать.

Меня сильно тянуло к Кириллу. Хотелось собрать все вещи, взять билеты на самолёт и вернуться в Москву раньше времени. Приехать, дать ему звонкую пощёчину, поругаться, потрахаться и спокойно вернуться обратно.

Хотя… Я бы осталась.

Он дал мне эти два месяца, во время которых ни разу не дал о себе знать. Давал мне время прийти в себя, что я и пыталась сделать. Знала — мы ещё встретимся.