Он настороженно всматривается в меня, и его взгляд кромсает на кусочки остатки моей решимости развернуться и уйти.

Сэм подходит ближе, и с каждым его шагом я чувствую, как истончается между нами воздух. Лампы на потолке омывают изгиб его плеч белым сиянием.

Мне нужна его помощь, и он заслуживает честности. Ну, хотя бы частично. Эти доводы звучат достаточно благородно, чтобы закрыть глаза на темную, пульсирующую правду, напоминающую бьющееся сердце ядовитого растения.

Я делаю шаг, но цепляюсь ногой за край мата.

Начинаю крениться, и Сэм бежит мне на помощь. Я падаю прямо в его объятия.

Серьезно? Это самое клишированное клише из всех! «Помоги мне, я падаю!» – а затем он ловит меня, и я смотрю в его глаза. Они зеленые, с серой окаемкой и золотыми крапинками из-за бликов света. Сэм всматривается в меня. Его руки по-прежнему на моей талии, и он не спешит их убирать.

Момент, когда было бы уместно отступить, проходит, но он все так же держит меня за талию. А затем его взгляд опускается к моим губам.

На одно мгновение – всего на один миг, на долю секунды – я позволяю уголькам в моей груди разгореться, чтобы осветить очертание того, что росло в тени моего черного, предательского сердца. Просто чтобы оценить ущерб.

Как долго я мечтала оказаться с ним в такой близости? Когда это началось – ночью в кафе? Или в «Подполье»?

Я пытаюсь не позволить этим чувствам выбить весь воздух из моих легких. Пытаюсь напомнить себе, что через несколько коротких недель он возненавидит меня больше, чем кого-либо другого. Я не хочу облекать эти чувства в слова. Они слишком ужасны. Даже хуже. Они невозможны. Глупая, невозможная влюбленность.

Я вернусь домой. И сделаю так, чтобы больше никогда никому не причинять боль. Но, когда я смотрю на Сэма, всего на секунду… мои чувства уже не кажутся невозможными.

Вероятно, я все надумала, но его руки по-прежнему на моей пояснице.

Мои пальцы сжимаются на его груди.

На минуту я позволяю себе поверить, что между нами все просто.

Что он обычный парень с мускулами и щетиной, а татуировка на его трицепсе – просто глупая ошибка молодости, о которой нас всегда предупреждали родители. А я не гладиатор. Не трусиха и не разрушительница жизней. Я обычная девушка из группы поддержки, упавшая в его объятия, как героиня слащавых фильмов, над которыми мы всегда смеялись с Линдси.

Я пылаю от стыда и от острого, как бритва, голоса, рассекающего ядовитый туман, которым я дышу.

«Это не твоя история», – шипит он, словно вода на раскаленной поверхности.

Мне стыдно от мысли, будто у меня есть хоть какое-то право на Сэма.

Стыдно от мысли, что я до сих пор не отстранилась.

Но… Сэм тоже не меняет расположение тела. Я знаю, что правда ранит меня в самое сердце, поэтому еще целую секунду наслаждаюсь его близостью, а затем все же отстраняюсь.

И вот настает этот момент – я могу поступить правильно и не вмешивать его. Могу оставить его в стороне и справиться со всем сама. Или же могу взять его с собой.

Я делаю глубокий вдох и говорю:

– Я нашла цветы королевы ядов в вещах Элизы.

Его руки опускаются, и он делает шаг назад.

– Я ничего не говорила, поскольку не знала, что сказать. Наверное… испугалась.

Сэм кивает, обдумывая мои слова.

Я рассказываю ему о скрибе и что идти на его поиски может быть опасно. Глаза Сэма округляются.

– Так ты собиралась искать его сама?

Я замираю, и мне в голову приходит беспощадное осознание. Да. Я собиралась взглянуть в лицо своему худшему страху, гоняясь за призраком из-за…

Сэма. Я хотела сделать это ради Сэма. Я хочу помочь ему, потому что он мне нравится.

Это просто правда. Острая, грязная, разрывающая на части и подавляющая, но я все равно отказываюсь делать вид, что не испытываю к нему чувств.

Это полный отстой.

– Я пойду с тобой, – наконец решает он.

Утро Хеллоуина всегда казалось мне странным. Что-то в преломлении света, который будто знает, что скрывается во тьме, всегда наполняло меня странной, повышенной настороженностью.

И вот представьте, что эту странность закидывают в блендер вместе с четырьмя дополнительными порциями блесток, двумя бутылками «Монстр Энерджи» и небольшой дозой фальшивой крови – и вы получите расплывчатое представление о Сан-Франциско в утро Хеллоуина.

Особенно здесь, в Ноб-Хилле, где люди уже выстраиваются в очередь на тур «Темные легенды залива» на тротуаре у кафе. Единственная парковка находится чуть дальше по улице, и мы присоединяемся к суматохе на свободной от туристов части улицы. Погода морозная, густой туман нависает над нашими головами, словно угроза.

Сэм застегивает куртку.

– Как нам добиться с ним встречи, если он вообще здесь?

– Я думаю над этим, – отвечаю я, любезно улыбаясь тучной пожилой женщине с камерой крупнее, чем ее голова.

Мы приближаемся ко входу, где мужчина с тоненькими усиками и в цилиндре общается с женщиной в ярко-фиолетовом платье с разрезом до бедра, открывающим вид на чулки в сетку с летучими мышами. Кто-кто подходит ко мне сзади и стукает меня по спине. Я подпрыгиваю и поворачиваюсь к Сапфире. Она предупреждала, что встретит нас.

– Добро пожаловать, смертные, – говорит мужчина в цилиндре, – на тур «Темные легенды»! Мы отправляемся через пару минут, так что не забудьте купить билеты и забрать бесплатные бусы из чеснока у Зака.

Он показывает на парня позади, который протягивает чесночное украшение. Сапфира сжимает мою руку. Я знаю, что это значит.

Подаюсь вперед.

– Сэм, парень с чесноком и есть скриб.

Цилиндр продолжает:

– Отсюда мы направимся прямиком в парк Хантингтон, а далее в кафедральный собор Грейс и во многие другие кровавые места, прежде чем вернуться в кафе, открытое исключительно для участников тура. Зак расскажет вам все о жуткой истории этого заведения, пока вы будете грешно наслаждаться вкуснейшей пастой или любой из органических, готовящихся по заказу пицц.

Люди толкаются вокруг нас, и, когда я оглядываюсь, Сэма уже нет.

Я пытаюсь осмотреться, не выдав свою панику, что, кстати говоря, не срабатывает.

Он ушел? Да не может быть! Он не мог просто уйти.

Цилиндр объявляет, что пришло время отчаливать, и Зак исчезает в кафе. Мы с Сапфирой переглядываемся и подходим ближе к зданию, позволяя очереди обойти нас. Та все редеет и редеет, и в конечном итоге остаемся только мы, стоя с чертовски нервным видом рядом со стеклянной дверью.

– Оно открыто только для участников тура. Как мы попадем внутрь? И как нам поговорить с ним наедине? – спрашивает Сапфира, и ее глаза округляются, когда она наконец понимает, почему я оглядываюсь. – А где Сэм?!