И Кристина, достав все необходимое, принялась рисовать новые диковинные костюмы со строгими пиджаками и юбками довольно фривольного характера, с классическими черными брюками в обтяжку и кипенно-белыми блузками с отложными воротниками «мушкетерского» типа. Она должна закончить это все за ближайшую неделю, чтобы окончательно разобраться с тем, чем она будет заниматься в ближайший год или несколько. А если повезет, то и всю жизнь. И если она действительно еще может стать модельером, то очень хотелось бы, чтобы это стало известно как можно раньше, чтобы успеть уйти из Службы спасения до наступления Нового года. Кристина суеверно думала, что если она встретит Новый год на своей прежней работе, то так и останется там, забыв про свои грандиозные наполеоновские планы в отношении дизайна одежды. Поэтому следовало торопиться. Пусть даже в ущерб каким-то деталям. Это-то как раз все наверстается, не проблема. Были бы кости, мясо нарастет, как говорила ее бабушка.

А что касается Ивана… Пусть именно он сделает первый шаг. Иногда очень приятно побыть слегка пассивной и безынициативной особой. Ей очень понравилось, как Лесничий завоевывал ее, как постепенно подводил ее к мысли о близких отношениях, и если он попытается сделать это еще раз, она будет только рада вновь испытать эти чувства. Да, может быть, это слегка нечестно, но если посмотреть на все, как на игру, то нет ничего криминального в том, что она не будет ставить его в известность о том, что творится у нее в душе. Пусть это будет ее маленьким секретом, только и всего.

Впервые за последнюю неделю Кристина почувствовала себя такой умиротворенной и внутренне расслабленной. И это притом, что руки аж чесались приступить к художественному воплощению замыслов относительно новых комбинированных моделей, и Кристина вся кипела от выплеска творческой энергии. Она не ожидала, что сумеет разрешить все вопросы столь легко и быстро. Где-то подсудно ее всегда, сколько она себя помнила, точила подленькая язва, что она не приспособлена к автономному существованию в этом мире, что она не может всецело брать на себя ответственность за свою жизнь и находить верные выходы из создавшихся ситуаций. А теперь получается, что это было не более чем ничем не обоснованными страхами. Только и всего.

От осознания собственной силы и душевного спокойствия хотелось петь, творить, совершать легкие безумства. Все то, что тревожило и не давало ей расслабиться, ушло так далеко, словно ничего этого и не было. Кристина даже было потянулась к телефонной трубке, чтобы позвонить и рассказать обо всем Ленке, но потом передумала. Это был ее день, и она хотела насладиться им полностью и, насколько это возможно, в одиночестве. Иногда полезно побыть эгоистом, хотя бы для собственного душевного спокойствия.

* * *

В первое же после происшедших событий дежурство девчонок Иван не выдержал и позвонил Кристине на работу. Как он себя не уговаривал, он больше ни дня не мог прожить в полной безвестности относительно того, чего же она решила по поводу их будущих отношений. Впрочем, на самом деле ему было бы довольно просто слышать ее голос. Он бы прекрасно понял все даже по одним лишь интонациям. Кристина превосходно умела скрывать свои чувства, и ничего не отображалась на ее идеально пропорциональном отстраненном лице, но голос всегда выдавал истинное настроение хозяйки.

Ивану вежливо сообщили, что Кристина сегодня на работу не вышла, сидит на больничном. Тогда он встревожено принялся названивать ей домой, но там никто не брал трубку. Что же случилось? Неужели она попала в больницу? Но почему?

Пятью минутами позже до Ивана дошло, что Ленка, скорее всего, в курсе того, что с ее подругой, и уж если к кому и обращаться с вопросами, так это лучше к ней. Поэтому он снова набрал номер Службы спасения и попросил подозвать к телефону двести сорок восьмого оператора.

— Алло! Лена, добрый день, это Лесничий беспокоит. Ну, как у вас дела?

— Как дела, как дела? Да пока не родила. Как рожу — так скажу, — залихватской присказкой откликнулась двести сорок восьмая.

— Ну, я рад за тебя. Ленок, слушай, я на самом деле вот по какому поводу тебя беспокою. Не знаешь, что с Кристиной? Я звоню ей домой, никто к телефону не подходит, у вас мне сказали, что она болеет.

— Да бронхит у нее. Где-то успела на улице мороженого налопаться, теперь хрипит, сипит и кашляет. Какая уж тут работа, если от нее, кроме шипения ничего не слышно. Я думаю, она именно поэтому на звонки не отвечает. Все равно ее никто не поймет в таком режиме, а кричать и надрывать связки ей больно. Сразу же кашель начинается. Она мне вчера вечером позвонила, мы с ней от силы минуты три поболтали и все. Чего зря человека мучить.

— Уф, прямо гора с плеч. А то я уже грешным делом подумал, что это все отголоски нашей совместной прогулки. Уж больно она за все это переживала. Сама понимаешь, нервная организация — структура тонкая, а я ее практически в шоковом состоянии оставил. Уж очень сильно она на этом настаивала.

— Да нет, что ты. За это можешь даже не волноваться. Здесь у нее полный порядок. Между нами, девочками, я бы сказала, что на самом деле она себя чувствует лучше всех нас вместе взятых. Несмотря на хрип голосок такой бодрый, оптимизм так и хлещет через край. Так что не переживай. Ну ладно, ты извини, меня уже зовут.

— Да, да, конечно. Спасибо тебе за все, счастливо!

— Пока!

Лесничий в некотором замешательстве повесил трубку. Вот те на! Он тут волнуется за свою Снежную королеву, места себе не находит, а она «чувствует себя лучше всех нас вместе взятых»! М-да, парадокс. Хотя, может быть, это на нее так свой дом подействовал? Она же очень домашняя по натуре. Как попала в родные стены, так сразу все в норму и пришло. Да, дело видимо именно в этом.

Что ж, завтра сразу после работы он ее навестит. Тем более что предлог отличный: узнал, что простудилась, вот и решил заехать, узнать как дела, не нужно ли чего. Заодно и посмотрит на ее реакцию, как примет, что и как будет говорить.

Кристина же в это время вовсю претворяла в жизнь свой план по будущему завоеванию модельного Олимпа. За эти дни в ее «портфолио» легло еще полтора десятка полностью завершенных эскизов, вчера она успела отснять своих кукольных любимиц в их нарядах, и сегодня вечером собиралась пойти и забрать готовые фотографии. Бронхит подвернулся как нельзя более кстати. Ей совершенно не хотелось прерываться ни на что, даже на работу, а с таким кашлем и хрипами путь туда ей был однозначно закрыт еще, как минимум, неделю. С больничным тоже проблем не возникло. Когда Кристина стояла в очереди в районной поликлинике, ей на память пришел один старый анекдот. Когда американец не хочет идти на работу, он притворяется, что у него болит голова. Когда русский не хочет идти на работу, он добивается того, что у него и в самом деле начинает болеть голова. Таким образом, русский оказывается полностью в ладу со своей совестью, чего не скажешь про американца.

Говоря откровенно, ей вообще не хотелось больше выходить на смену. Душа требовала творческого отпуска, и была весьма убедительна в своих доводах. Даже то, что из всех помех их мог теперь доставать разве что Изя, совершенно не прибавляло желания заступить на пост. Кристина праздновала собственный день независимости ото всех и ото вся, и была счастлива настолько, насколько это возможно.