Задумчиво покрутив проекцию, контр-адмирал выделил три точки почти в середине позиций противника. Ещё раз оценил задумку и, наконец уверившись в замысле, дал знак связисту:

– Лейтенант, голосовую связь с капитанами, синхронизировать данные БИЦ.

– Есть, командир! – Невыспавшийся, красноглазый от проведённых за пультом часов офицер кивнул, склонился, вызывая корабли эскадры.

– «Минск» на связи, «Женева», «Хельсинки»… – посыпались доклады.

Лейтенант поднял голову:

– Командир, связь установлена.

– Товарищи офицеры, – Бинг скупо улыбнулся, глядя на сосредоточенные лица командиров кораблей, – тактический план операции передан на ваши БИЦ. Боевой ордер, порядок отработки целей на орбите, порядок маневрирования – всё там, на ознакомление даю тридцать минут. Все дальнейшие действия требуют предельной чёткости и своевременности, иначе процент наших потерь будет возрастать в геометрической прогрессии, поэтому требую полной проработки действий корабля с офицерами БЧ. Eto окончании ознакомления кораблям пятнадцатиминутная готовность. – Отодвинув обшлаг, контр-адмирал бросил взгляд на часы, засекая время, поднял глаза на экран: – Товарищи, время пошло.

Один за одним изображения начали гаснуть. Отключившись, Бинг устало потёр виски: последние полтора суток были нелёгкими как для него, так и для всего штаба эскадры. Нашёл взглядом связиста. Критически посмотрел на осунувшееся лицо, синие круги под глазами и уже заметную щетину на щеках, цокнул языком, осуждающе качнув головой:

– Лейтенант.

– Та-щ контр-адмирал?

– Даю вам двадцать пять минут умыться и привести себя в порядок, боевая обстановка ещё не повод махать рукой на свой внешний вид, вы всё-таки не в наземных подразделениях служите.

– Извините, та-щ адмирал, сейчас исправлюсь, – мучительно покраснел лейтенант, пытаясь одёрнуть мятый китель, в котором, похоже, проходил всё это время не снимая.

– Идите, – махнул рукой Бинг, но тут же спохватился: – И ещё: предупреждаю, моё замечание – это не повод идти сейчас и с горя напиваться, а то был тут уже один… После того как я его выгнал с совещания за небритость, он не нашёл ничего лучшего, как пойти и надраться. Буквально через сорок минут ко мне его притащили матросы из комендатуры, вдрызг пьяного, но, правда, побритого.

Проводив взглядом молодого офицера, как ошпаренный выскочившего с мостика, контр-адмирал тоже позволил себе небольшой перерыв, добравшись до каюты, скинув китель и рубашку, засунул под холодную воду голову и плечи.

Бинг был уже немолод, канадец по происхождению, он унаследовал все черты настоящего канадского лесоруба, такого, каким его представляют: двухметровый рост, широкие плечи, длинные мускулистые руки, но, несмотря на возраст, фигура не заплыла жиром, осталась такой же худой, выносливой жердью, как и в молодости. Один из участников операции «Шторм», получил от своих подчинённых прозвище Бинго, и быть бы ему давно адмиралом, если бы не его легендарное нежелание молчать. Недовольный чем-нибудь, Бинг запросто мог высказать всё, что думает, даже вышестоящему по званию и должности. Многие знали, как Бинг без обиняков объяснил командующему американским флотом свою оценку решения ограничиться пассивной обороной по отношению к холорианским пиратам. А сунувшегося было в дискуссию чиновника дипслужбы, заикнувшегося о мнении Совета Нулевого Мира в данном вопросе, вообще послал так далеко, что чиновник не сразу вернул себе дар речи. После чего, понятно, повышение Бингу уже не светило. Контр-адмирала он получил, уже перейдя путём сложных манёвров, к Фёдорову, и только Фёдоров знал, каких усилий это потребовало.

Закончив растираться полотенцем, Бинг вышел из душевой, окинул долгим взглядом каюту. Подошёл к сейфу в стене. Набрав кодовую комбинацию, достал бутылку коньяка толстого стекла и рюмку, которую тут же наполнил. Поставил бутылку обратно, взял рюмку и, поднеся к носу, с шумом втянул аромат. Вздохнул и, так и не пригубив, отставил вслед за бутылкой. Прошли те времена, когда пятьдесят грамм коньяка взбадривали и успокаивали, сейчас даже с этой рюмки его могло развести, двое суток не спал всё-таки.

Вернувшись на мостик, Бинг одобрительно посмотрел на уже крутившегося там лейтенанта, синева под глазами никуда не делась, но гладко выбритое лицо говорило само за себя. Лейтенант, как, впрочем, и Бинг вместе со всей судовой командой, сменил форму на лётный скафандр. Шлем связиста лежал у него под рукой на приборной панели.

– Командир! – подскочил он. – Все корабли доложили о готовности!

– Отлично. Эскадре пятнадцатиминутную готовность. Штурман, рассчитать прыжок, обеспечить полную синхронность по всем кораблям, особенно крейсерской группы, она должна финишировать одновременно.

Взвыл ревун, сигнализируя об обратном отсчёте перед прыжком. Бинг подхватил шлем, как всегда висевший на боку, одним краем зацепленный за рукоять табельного пистолета, надел на голову, чуть довернув до щелчка, ещё раз пробежался в уме по пунктам плана, вздохнул, вспоминая старую истину, что первой жертвой любого боя становятся планы этого боя, и, прикрыв глаза, тихо прошептал:

– С Богом…

Финишировали корабли в нескольких десятках тысяч километров от Новуса. Штурман не подвёл, все три ударных крейсера вышли в космос одновременно. Носовые орудия засияли, щедро расходуя энергию накопителей. Залп – и три точки, разогнанные почти до одной сотой световой, устремились к кораблям противника. Хороший шанс: пока они идут инерционным ходом, рассчитать попадание может в уме любой мало-мальски знакомый с математикой человек. А вот при активном маневрировании такой фокус уже не пройдёт. Бинг с тревогой ждал отчёта: сейчас от успешности первого залпа зависит дальнейший рисунок боя. Ожил сухой голос корабельного ИИ:

– Цель один – поражена, цель два – поражена, цель три – не поражена. Поправка, цель один поражена дважды.

Контр-адмирал скрипнул зубами. Два крейсера отработали по одной цели, но на каком этапе допущена была ошибка, нет времени разбираться. Нужно с ходу импровизировать. Ожил по старинке называемый радиотехническим пост голосом его командира, старшего лейтенанта Иванова: – Командир, цель три начала манёвр уклонения, идёт на сближение к целям восемь и девять. Все цели с четвёртой по десятую покинули орбиты, перегруппировываются. Вывожу данные на БИЦ!

Тут же взвыла система оповещения:

– Внимание, захват наведения, ракетный пуск!

– С-сука! – сквозь зубы выматерился контр-адмирал. Возвысил голос: – Крейсерской группе: приказ: «Делай, как я!» Поворот левым бортом, в линию, бортовыми, по цели три, веер 0—01, беглым, огонь по готовности!

Махины крейсеров плавно довернули, выстраиваясь в линию, – классическое построение ещё со времён парусного флота, одновременно расходясь выше и ниже относительно флагманского корабля, давая возможность вести огонь по цели бортовым батареям двенадцати орудиям второго класса. Бинг бросил короткий взгляд на схему: облако торпед шло со стороны восьмёрки и девятки, находившихся по левому флангу, оба корабля противника держали дистанцию, ожидая, видимо, спешащую к ним тройку и десятку, находившихся на удалении нескольких тысяч километров. Вторая группа необронов, с четвёрки по семёрку, находилась по правому флангу, им пока ещё вести огонь мешала планета.