Выдыхаемый сигаретный дым обволакивает меня.

– Не злись на нее.

Конечно, он будет ее защищать!

– Не тебе решать, – огрызаюсь, пряча кулаки. Хочу броситься вперед и ударить его. Просто выплеснуть злость, но страх побеждает. Я отступаю назад и опускаю взгляд, наблюдая за ним из-под ресниц.

Яр пожимает плечами.

– Ты никогда ее не любила.

Нет, он не умеет читать мысли. Просто истина, которую я никогда не озвучила вслух, но все наверняка знали.

– Я такого никогда не говорила, – голос срывается на хрип. – Я не обещала любить ее как мать.

– Или меня как брата? – хмыкает он.

– Яр, – вырывается из меня имя, которое я запретила себе произносить. – Не нужно.

Он молчит. Делает новую затяжку, выдыхает дым. Ритуал, от которого моя голова идет кругом. Смотрит на меня в упор, отчего по коже мчатся табуном мурашки.

– У тебя новая прическа.

По инерции поднимаю руку и касаюсь коротких прядей, которые с трудом достают до плеча.

– Да, новая, – повторяю за ним, пытаясь не вспоминать тот день, когда рискнула отказаться от привычной косы.

– Раньше было лучше.

– Раньше все было намного лучше, – сдавлено произношу, отворачиваясь. Не хочу, чтобы он видел меня подавленной и с застывшими в глазах слезами.

Яр молчит. Под ноги летит окурок, который он топчет носком ботинка. До меня доносится тихое шуршание и щелчок – Яр вновь затягивается уже новой сигаретой. Раньше он выкуривал две сигареты подряд, если его что-то беспокоило. Не знаю, как я это поняла, скорее всего, на интуитивном уровне, но не думаю, что что-то изменилось за три года. Вот только что его волнует сейчас?

– Ты редко приезжаешь домой, – вдруг произносит он, заставляя меня резко обернуться.

– Тебя не должно волновать, как часто я бываю дома, – хмыкнув, пожимаю плечами.

Я должна уйти. Унести подальше от него свои ноги, но они словно вросли в новый газон. А Яр по-прежнему стоит рядом, неторопливо курит и не смотрит на меня. Будто двое старых знакомых перекидываются фразами, не несущими никакой смысловой нагрузки. Пустой трёп. Вот только внутри я разрываюсь и безмолвно кричу.

«Ну же, Яр, уходи ты. Прошу уходи…»

– Значит, жених… – отстранено произносит он, опуская руку с зажатой между пальцев сигаретой.

– Не твое дело, – с воздухом вырывается злость. – Я не лезу в твою жизнь, заметь.

– Арин, я развожусь, – устало произносит Яр, оборачиваясь ко мне всем корпусом и заглядывая в глаза.

Мои губы кривятся в не озвученном вопросе.

– Почему, Арин? – изогнув удивленно бровь, он пожимает плечами. – Потому что не твое дело.

Я хочу сказать… Сказать хоть что-нибудь. Но голос, который доносится до нас, вынуждает меня отпрянуть, натянуть улыбку и поприветствовать спешащего Артура. Присмотревшись, в его руках я обнаруживаю свой плащ.

– Арин, я тебя потерял, – улыбаясь, произносит он и, не дожидаясь, набрасывает на плечи одежду. – Ты же замерзнешь.

Кивнув, я накрываю свои плечи руками и продолжаю улыбаться, встречаясь взглядом с Яром. Он не верит. Читает меня как раскрытую книгу.

– Зачем ушла из дома? – в голосе Артура слышатся раздраженные нотки.

– Хотела посмотреть на двор, – позволяю себя обнять. – Тут многое изменилось с момента моего последнего визита. Очень многое.

Я умалчиваю о той боли, которая растекается ядом по сосудам. Молчит и Яр, докуривая сигарету, которую также топчет ботинком.

– Приятно было поболтать, Арин, – бормочет он и, не взглянув на нас, отворачивается и уходит.

Мне кажется, что я лишь чудом могу устоять на месте, а не сорваться, сбросив руки Артура, и помчаться за Яром. Догнать его, обнять и прижаться. Впитать его тепло и смесь аромата парфюма и сигаретного дыма, по которому так скучала. Но я остаюсь стоять на месте, провожая Ярослава печальным взглядом.

Все что я сейчас могу так это давить, глушить боль. Отравляющую. Уничтожающую.

– Ты как, крошка? – слышится голос Артура, прижимающего мое пластилиновое тело к своему – крепкому и отчего-то теперь чужому. Все теперь чужое. Его руки, его запах. Я получила новую дозу наркотика под названием «Мой сводный брат». И теперь ни один мужчина не заменит мне его. Ни один поцелуй, касание, взгляд.

– Нормально.

– Замерзла? Ты дрожишь. – Его руки упорно растирают мои плечи.

– Немного, – улыбаюсь одеревеневшими губами. – Вернемся домой?

– Ну как? Как все прошло?

На следующий день после приезда Луиза врывается ко мне в квартиру, не заботясь о том, готова ли я ее увидеть. Она знает, что Артур не ночевал у меня, поэтому бесцеремонно вторгается в личное пространство, скидывает сапожки и топает на кухню, намереваясь опустошить холодильник. Ее привычки неизменны, как и желание засунуть нос не только в мой холодильник, но и в мою жизнь. Увы, когда-то я позволила ей знать о себе всё, теперь же рисковала вовсе нарваться на неприятности.

– Нормальное всё прошло, – ворчливо выдыхаю и следую за подругой, по пути поднимая с пола брошенный платок.

– Давай-ка поподробней, – хмыкает и сгребает еду, которую я рассчитывала засунуть в себя, если, конечно же, аппетит вернется.

– А давай-ка без давай-ка, – ворчливая восьмидесятилетняя бабка грозно бросает недовольный взгляд на подругу, которая уже откупоривает йогурт.

Вздернув кверху указательный палец и погрозив им мне, Луиза щурит глаза.

– Нет, нет, Ариш! Все от начала и до конца. Как вас встретили? Что спрашивали? Какое место за столом занимали… Кто там еще был?

Я устало плюхаюсь на стул и вытягиваю ноги. Луизе плевать на то, как нас встретили или что спрашивали. Ей совершенно не интересно, чем угощали или какую истерику закатил Димка, когда Марина вышла его показывать собравшимся. Кажется, мальчишка совсем против всеобщего обожания и предпочел бы сидеть в своей комнате в окружении новых игрушек.

– Она избавилась от моего бассейна, – произношу могильным голосом, отчего даже у меня скользит холодок по коже.

Луиза выпучивает глаза, роняет ложку и открывает рот в безмолвном крике. Правда, крик раздается тоже, секунду спустя.

– Что?! Какого хрена?! Арин!

Дальше я слушаю завывания, потоки оскорблений и клокочущую злость, которой Луиза делится без остатка. Кажется, она готова откусить голову мне за то, что я не уберегла место, без которого не могла жить Лу.

– Успокойся.

Я выдыхаю и поднимаю руку, чтобы привлечь внимание Луизы. Она затыкается, но на мгновение. После вновь поливает грязью Марину, и отчасти я рада послушать то, что так и не смогла озвучить сама.