– Надо разобраться, Гаврила Иванович. Дело очень запутанное, – промямлил Артур не очень уверенно. – Если я правильно понял ситуацию, то кто-то сшибает деньги на красотках, а потом очень аккуратно их устраняет?

– Да?! – Александра побелела.

О таком она не думала, если честно. Много чего перебирала в уме, советуясь с Толяном, но вот до такого вывода еще не додумалась.

Как, как он сказал?! Сшибает деньги на красотках? Это в плане знакомств через Интернет, что ли? Это что же означает, что фотограф Сергей скупал у девушек эффектные фото, размещал их в сети, потом каким-то образом получал за это деньги и девушек этих убивал? Чушь какая-то! Кто тогда его убил?

– Тот, кто испугался, – настырно стоял на своем Артур. – Возможно, этот ваш Сергей не сам до этого додумался, а кто-то за него. Вот его и убрали. Хороший свидетель – мертвый свидетель.

Правда, если это, конечно, было правдой, в устах Артура звучала очень зловеще.

– Какими же большими должны быть деньги, чтобы девушек убивать! – воскликнула Александра, все еще не желая верить в подобную версию, теперь уж история с маньяком казалась более приемлемой. – Сколько же нужно было платить за такое знакомство?!

– Я вот лично заплатил полторы тысячи долларов, – нехотя признался Самойлов. – Понимаете, сайт очень интересный. Такое разводилово, скажу я вам… Сначала заплати, чтобы открыть. Потом оплати каждый шаг. А уж когда дело доходит до фотографии и личных качеств красавицы, то тут просто бумажник не успевает закрываться. Очень тонко все продумано. Очень хитро. И при этом никакого личного контакта, никаких адресов.

– Да, но как же вы!.. – перебила его Александра, вспомнив и про розы, и про костюм, и про запонки. – Вам ведь как удалось найти Катькин адрес!

– Она сама мне сбросила все данные, представляете! – Лицо Самойлова просто засветилось. – Это получилось так неожиданно… Поначалу полная тишина, это после очередного денежного перевода. А потом вдруг ее сообщение о желании встретиться. И приписка еще очень сумбурная, что все подробности объясню при встрече.

Итак, Катька-зараза знала, что что-то происходит не так. Может быть, даже принимала во всем этом какое-то участие. Как бы тогда ей удалось узнать адрес электронной почты Самойлова? Она переступила дозволенную черту и ее…

– Не-е-ет! Ее не могли убить!!! Она жива, слышите!

И Александра снова расплакалась. Только теперь уже не от неизвестности, из-за которой она убивалась вместе с Катькиной матерью. А от конкретного страшного горя, которое осознать было слишком тяжело и больно.

Александра плакала не стесняясь, плакала, некрасиво размазывая слезы по лицу. Какие-то непонятные слова утешения пытался ей говорить Артур. Подвел ее к окну, усадил на больничный стул и даже вытер ей лицо салфеткой. Самойлов все это время молчал. Глядел остановившимися глазами в потолок и молчал. Когда Александра немного затихла, Гавриил Иванович выдохнул с горечью:

– Мне так хотелось наконец устроить свою жизнь… Все строил, строил бизнес, не до семьи было. Казалось все это добро обременительным. И вот когда нашел, то… Артурчик, мальчик мой, ты завтрашний отъезд отмени, голубчик. Мы никуда не едем.

– Гаврила Иваныч! – заныл моментально охранник, тут же отстал от Александры и чуть не вприсядку начал плясать вокруг кровати. – Ну, нельзя же так! На послезавтра консилиум собрать решили…

– К черту, Артурчик, к черту консилиум, – улыбнулся одними губами Самойлов, с досадой глянул на свои бинты и выругался. – Черт, черт, черт!!! Ну, почему это случилось именно со мной?!

– Потому что вы искали Катьку, – всхлипнула Александра. – Сергея… Этого фотографа тоже машина сбила… насмерть. Вам, кажется, повезло! Вы не запомнили, что за машина была?

– Нет, конечно! – Самойлов с силой дернулся на кровати и тут же сморщился от боли. – Было очень темно, я прогуливался. Как дурак ходил по улицам, думал, может, где встречу ее, город ведь маленький… Видимо, за мной следили… Знаете, Сашенька, я тоже не верю, что с Катериной случилось что-то страшное… Я бы почувствовал.

Артур удрученно покачал головой, тут же сделав ей знак следовать за ним.

Они вышли в коридор, и словно по команде со стульев подскочили два охранника, караулившие вход в палату.

– Ну, чего там, Артур? – спросил один из них.

Второй с неприязненным вниманием рассматривал Александру. Как букашку какую-то! И она снова, как в гостинице, почувствовала, что некрасиво одета, что не накрашена, и что волосы у нее могли бы, к примеру, красиво струиться по плечам.

– Едем? – поинтересовался он после того, как глаза устали смотреть на девушку.

– Нет. Остаемся, – выдохнул Артур и оглянулся на нее. Правда, посмотрел нормально, без предвзятости. – Дела, оказывается, очень серьезные. Придется поработать, парни.

– Да? – разочарованно выдохнул мастер неприязненных взглядов. – А конкретнее…

– Сейчас вот барышню провожу, проинструктирую.

Весь инструктаж заключался в том, чтобы ни она, ни Толян не обмолвились ни единым словом милиции.

Никаких дел Самойлов Гавриил Иванович с представителями органов правопорядка иметь не желал. То ли огласки боялся, то ли еще чего, но с них двоих взяли клятвенное обещание. Напоследок Артурчик даже не поскупился на угрозы, завуалировав их непонятными изречениями, типа: смотрите, если что; уж тогда не обессудьте…

Рожа при этом у него была свирепее некуда.

Кто же после такого захочет ослушаться? Даже Толян проникся, погрозив ей кулаком, когда она, влезая в машину, вспомнила вдруг про Корабейникова Станислава Андреевича.

– Не смей! Пускай уж они сами.

– А как же мы? – надулась она сразу, отворачиваясь к окну.

– А мы потом подключимся.

– Потом!!! А пока что?!

– А пока… Пока будем знакомиться с родителями.

– С моими?! Ты с ума сошел!

В голове тут же закрутилось и понеслось.

Вот Толян в распахнутой на груди рубахе, в растоптанных кроссовках сорок четвертого размера с неизменными ключами от машины на пальце вваливается в родительскую квартиру и говорит что-нибудь эдакое… Что-нибудь совершенно не романтическое и обыденное, типа: а пожрать в этом доме найдется?

Мама упадет в обморок, отец точно устроит скандал. Им же – ее родителям – невдомек, что она вывела-таки свой рецепт счастья, который ей не оставила бабушка в наследство и не преподнесли на блюдечке мама с папой. И этот рецепт буквально исцеляет от всего.

От одиночества – раз.

От хандры – два.

От глупостей – три.

И побуждает, побуждает, побуждает…

Хотя бы даже к тому, чтобы заняться наконец своей внешностью и прекратить носить этот дурацкий хвост, делающий ее похожей на школьницу.