В остальном же Гнисоль был примерно равен Хутонгу, а в чем-то даже казался слабее. Кочерга Мимолетной Оплеухи наносила чувствительные удары, когда мне удавалось найти свободную зону. Пожалуй, без уроков Токфу вряд ли бы мне удалось находить бреши в его обороне и уходить от атак самому.

В итоге я поймал клинок главаря на гарду кочерги, после чего резко набросился и сократил дистанцию. Гнисоль имел тщедушное телосложение, и его тонкая шея отлично поместилась меж клешней моего протеза. Я подал духовный импульс, и конечности начали сдавливать шею вожака. Тухлый Гнисоль захрипел и попытался разорвать клинч, но я не дал ему такого шанса.

Через какое-то время глаза его закатились, а к тухлой вони начал примешиваться запах фекалий. Гнисоль рухнул безвольно на землю, но был еще жив. Колебался я недолго. Оставлять после себя сильного противника со склонностью к духовному каннибализму? В тщетной надежде, что он исправится и раскается? Чтобы сбежал из заключения и принялся мне мстить? Или над ним провели суд по всем правилам и в итоге казнили? Зачем тогда время тянуть?

— Душу мою захотел? Пожри это, урод…

Кочерга вонзилась в череп, а серый огонь проник в мозг. Из глаз и рта Тухлого Гнисоля вырвались язычки серого пламени. После вереницы убитых бандитов и тяжелого сражения расправа над главарем не вызвала в моей душе серьезного отклика. Скорее я почувствовал удовлетворение от хорошо проделанной работы. Остается надеяться, что моя душа не очерствеет и я сам не превращусь в подобное отродье.

Расправившись с вожаком, я быстро осмотрелся. Пленникам удалось разобраться с бандитами. Один головорез убежал, исчезнув в ночи. Преследовать его сил ни у кого не оставалось.

Тела погибших начали испускать лишние частички очистившейся для перерождения души. Я брезгливо поморщился, но все-таки раскрыл свое Дао. Не слишком хотелось поглощать огрызки душ этих отбросов. Возникла мысль, что я заражусь их пристрастиями и сам стану наркоманом-Поглотителем. Хотя Сати ни о чем таком не упоминала.

Однако полностью сосредотачиваться на поглощении я не стал, поскольку рядом имелись тяжело раненые. Я сбегал к оставленной в шатре сумкой за Бальзамом Шести Лепестков, после чего принялся помогать пострадавшим, вспоминая методы Бхоль. Эйко живот капитально разворошили, вывернув часть кишок наружу. Рана выглядела ужасно, но я знал о чудодейственных свойствах лечебной мази. Стражница стонала, когда я наносил обильно бальзам внутрь и по краям раны.

— З-зачем ты это делаешь, Ублюдок Ли? — проговорила Эйко.

— Потому что могу, — хмыкнул я. — Не дергайся.

— Так я дал клятву Сумасшедшему Ублюдку Ли, — простонал Шихей.

— Радуйся, что жив остался. Ты собираешься нарушить обещание?

— Клятва священна….

— Замечательно. Передавай привет Сяо-эр. Скажи, что я приношу извинение за случившееся в прошлом.

— Не стоит бередить старые раны… — заметил парень нервно.

Похоже, он не желал, чтобы о нашем уговоре пошли слухи.

— Как знаешь, — пожал я плечами.

Свою миссию в отношении дочери цзы Шуньляо я счел выполненной. Хоть это и не мой проступок был, долги надо отдавать. Тем более, что мне это ничего почти не стоило. Парень сам подвернулся.

Весь горшочек ушел на Эйко, Ло, себя любимого и раненых пленников. Спину мне помог обработать караванщик. Впрочем, после обыска нам удалось найти среди запасов бандитов емкости с целебным зельем. Я прибрал к рукам горшочек примерно двойной порции, пополнив запасы Бальзама. Также нашел россыпь серебра, набрал провизии в дорогу и сменил свое рваное ханьфу на новое. Возможно, Гнисоль где-то хранил целый клад с награбленным, но копаться времени не было.

Кто-то из пленников отправился верхом в ближайшее поселение Ивовую Ветвь, чтобы сообщить страже о местоположении логова бандитов Тухлого Гнисоля. Так что я собирался в дорогу, думая, не стоит ли мне взять лошадь. Правда, ездить верхом я умел только в теории, да и через лес тащить копытного может быть не слишком хорошей идеей. За кобылой ведь уход нужен специальный, а я в этом не разбирался.

— Ли Кон Чай! — приподнялась Эйко, когда я подошел к раненым. — Мое задание доставить тебя к цзы еще в силе!

— Серьезно, даже после всего случившегося?

— Не знаю, что вы с бандой Гнисоля между собой не поделили, но вы должны дождаться прибытия стражи!

Я скривился. Вот уж отправляться на поклон к цзы мне совершенно не хотелось. Мои подвиги и устранение разбойников вряд ли смогут изменить решение гуна. Если уж отец с приближенными возжелали свести меня в могилу, такие мелочи их не остановят.

— Я ведь даже раны твои обработал… — проговорил я.

— Я признательна за помощь. Но закон есть закон! Задержите его!

Эх, а ведь теплилась в глубине души надежда, что меня наградят или хотя бы вежливо отблагодарят. Однако репутация Ли Кона все еще продолжала идти со мной рука об руку. Да и хургл с ними. Не ради красивого словца я ведь боролся с бандитами.

Бывшие пленники переглянулись. Они успели неплохо экипироваться и вооружиться, но все еще представляли из себя жалкое зрелище. Впрочем, и мои раны продолжали ныть, а резерв не успел восстановиться. Возникло некоторое напряжение.

— Что вы стоите?! Вас больше, задержите его! — проговорила раненая.

— Народ! — подбежал испуганный караванщик. — Т-там в овраге гора трупов с пробитыми головами! Настоящая бойня!

— Все еще хотите меня задерживать? — усмехнулся я хищно.

Никто из людей не решился выступать против Сумасшедшего наследника гуна.

— Господин Ублюдок Ли, спасибо, что вызволили нас из плена, — несмело проговорила одна из освобожденных женщин.

Хоть кто-то поблагодарил, и то рис.

— Всегда пожалуйста. Мне пора, — махнул я рукой.

— Стой! — крикнула мне Эйко в след бессильно.

— Сестрица Эйко, мне лестно, что ты никак не можешь меня отпустить, но вынужден тебя огорчить: ты не в моем вкусе, милая.

От стражницы раздался какой-то нечленораздельный рык. Женщина согнулась от боли из-за потревоженной раны. Вот же упертая дамочка.

Я двинулся в сторону леса в северном направлении, морщась из-за постреливающих болей в свежих ранах и ссадинах. Хотя стороны света я знал лишь примерно. По висящему в небе Ороку было ориентироваться сложно. Чебуль быстро меня нагнал и забрался на плечо. Я дал ему сладких сухофруктов, которыми разжился в кладовой банды, что зверьку пришлось по душе. Заслужил, проглот. Я ведь не учил его бросаться на лучников — сам догадался.

В лесу лежал хлипкий слой свежевыпавшего снега, что помогало ориентироваться в глухой темной чаще. Пройдя несколько километров, я достиг небольшой речушки, которая текла в нужном мне направлении — на юго-запад. Шуньляо я планировал обогнуть по широкой дуге. На север я пошел лишь для того, чтобы немного запутать преследователей. Греющая аура сохранила тепло, пока я шествовал вдоль русла по ледяному мелководью. Следовало уйти как можно дальше, чтобы ищейки цзы не смогли меня разыскать. Мне предстояла еще одна бессонная ночь.