— А как мне нужно было реагировать? Мы в вонючей примерочной!

Я рада снова лицезреть на нём улыбку. А то я уж думала всё испортила. Он деланно принюхивается.

— Да нормально здесь пахнет! Да и какая разница где! — он грозит пальцем. — Но я учту, что мне досталась привередливая стервочка.

Я ахаю. Тоже ненатурально.

— А ты... ты... Дурак! Вот кто ты!

Он забирает из моих рук ожерелье, встаёт у меня за спиной, аккуратно собирает волосы и перекидывает их за плечо. Надевает украшение мне на шею, прикасаясь к коже.

Так волнительно.

Всё это время я наблюдаю за ним в зеркало, и он, конечно же, замечает. Подмигивает мне. Наклоняется и оставляет невесомый поцелуй сзади в области шеи. Сразу тепло становится. В груди печёт и цветочные сады расцветают.

Я снова ошиблась в нём. Я снова влюбилась в него. Напрасно я борюсь со своими чувствами к нему. Что бы ни произошло, я буду влюблять в него сотни... тысячи... миллионы раз.

Кирилл разворачивает меня к себе лицом, заводит руку за голову. Его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего. Чувствую, как его струящееся дыхание уже понемногу выжигает мне кожу. А потом он целует меня, забирает моё дыхание и дарит своё собственное. Если наш прошлый поцелуй был на грани безумия, то этот поцелуй можно сравнить с самой настоящей нежностью. И эта нежность сводит меня с ума гораздо эффективней. Я вздрагиваю от удовольствия и плавлюсь, мечтая, чтобы он больше никогда не бросал меня. Не уезжал...

— Мне всё ещё нельзя быть в тебе? — хрипло спрашивает, поглаживая меня по щеке, впивается взглядом, искрящимся лукавством.

— Прямо здесь? — ошарашенно обвожу тесную местность. — Мы в самой первой кабинке популярного магазина! За дверью куча народу! Ты смерти моей захотел?

— Хочешь сказать причина кроется только в этом? По статистике первую кабинку большинство людей обходят стороной. Они не обращают на неё внимания. Ты сама сколько раз ходила в первую кабинку будь то примерочная, или же туалет?

Ну вот как? Как, спрашивается, можно быть таким милым, а в следующую секунду уже переквалифицироваться в редкостного извращенца?

— Нет! Не будет сегодня во мне ни твоего члена, ни рук! Даже дух твой не просочится внутрь.

Глянув с недоверием, он снова становится на колени за каким-то делом. Снизу смотри так упрямо, хочет что-то доказать.

— Прелесть моя, ты снова не даёшь мне выбора, — ехидно посмеивается, словно меня ждёт неизбежная участь. — Выходит,  у меня остался только язык. Ты хоть раз занималась этим в общественных местах? А, прости, ты ведь досталась мне чистой как слеза, — не успеваю даже отреагировать, а он уже загоняет меня в угол. Во всех смыслах. — Ну, с чего-то же надо начинать!

Кирилл медленно, испытывая и меня, и себя, задирает вверх мою юбку. Присвистывает, удостоверившись в том, что на мне чулки вместо колготок.

— Кирилл, прекрати, — скулю я, пытаясь образумить его и одёрнуть юбку. — Где-то здесь неподалёку наши мамы!

— Я знаю. Я следил за вами практически с самого дома. Я даже видел как ты заходила в отдел для беременных и новорожденных. Только вот вышла ты оттуда без покупок. Ничего не подошло?

Задрали его подколы!

— Нет. Посчитала, что покупать себе вещи заранее — плохая примета!

— Ты предполагала, что такое теоретически возможно? Скажи, поэтому ты оделась так? Специально для меня? Не отвечай, — шепчет, вгоняет ещё больше в краску, ведь он прав. — Я по лицу всё вижу.

Пройдясь ладонями по бёдрам, Кирилл разводит их. Уголок его губ вздрагивает, взмывает вверх, когда он видит, что я больше не сопротивляюсь. Он аккуратно стягивает трусики вниз, до самых лодыжек.

— Я убью тебя! — цежу.

Внутри всё клокочет, дрожь по телу бежит, мурашки ползут, прокладывая путь его прикосновений к коже. Я как бы нехотя поочерёдно поднимаю ноги, чтобы трусики никак не мешались.

А, нет.

Кирилл сминает их в кулаке и засовывает себе в карман. Туда, где до этого была коробочка.

— Нет. Ты обожаешь меня. И поэтому я предлагаю тебе поехать сегодня со мной...

— Что?

Он не даёт мне возможности даже осмыслить сказанное. С азартным блеском в глазах задирает юбку до самого пояса, разводит мои ноги шире, забрасывает одну себе на плечо. И ни слова больше не говоря, головой зарывается между бёдер.

— Ч-что ты сказал.. куда.... ехать? — произношу я в приступах удовольствия, держась одной рукой за стену, другой вцепившись в его плечо.

Он не реагирует на мой голос, только на хриплые стоны, вырывающиеся из меня. Играется с клитором, прикусывая нежную бусинку. Он целует, применяя силу. Впивается пальцами в бёдра, намереваясь поглотить всю меня, испить до дна.

Он продолжает пробовать меня до дрожи в коленях, до криков из самого чрева.

Кирилл раздвигает складки языком. Таранит влагалище, испытывая мощь моего голоса. Он вылизывает меня. Всю, пока тело не сокрушает мощнейший взрыв.

В порыве тяну его за волосы, позволяя моему наслаждению окутать его губы, поставить на них свою метку.

Кирилл ставит онемевшую ногу и поднимается быстро, чтобы подхватить моё обмякшее тело, поскольку оно больше меня не слушается.

Он вжимается в мои губы, позволяя почувствовать свой же вкус.

— В Новосибирск, — запоздало отвечает.

— Чего, блин? — задыхаюсь я. — Твои мысли меняются каждую наносекунду. Я не успеваю за ними.

— Поехали со мной в Новосибирск?

— Зачем?

— Жить, Яна. Жить.

Вот это я кайфанула, что аж глючит... или нет?

Глава 43. Яна

Сегодняшний день напоминает мне крутые американские горки. Я то продолжительное время со свистом в ушах срывалась вниз, то с замиранием сердца набирала высоту и скорость. Я поднималась всё выше и выше. Поднялась так высоко, а теперь я боюсь, что дальше меня ждёт тот самый спуск вниз почти под прямым углом, после которого последует мёртвая петля. Мне и без неё закружило голову так, что всё в ней смешалось.

— Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? Совсем?

— Не возражаю, — утвердительно кивает.

— Кирилл, я не знаю. У меня же учёба, — мысленно перебираю версии, лишь бы найти вескую причину не согласиться.

— Переведёшься на заочку!

— А родители? Они ведь узнают, куда я поехала.

— Я сниму тебе квартиру. Для достоверности покажешь родителям документы, что квартира действительно существует, и что она числится за тобой. Если они надумают приехать в гости, будешь жить там, пока они не уедут.

— Это... Это всё слишком неожиданно.

— Сам удивляюсь, — говорит он так, будто и не рад вовсе такой перспективе.

— А что изменилось вдруг?

— До начала января у меня