ты проникся. Впрочем, сильно я на это не рассчитываю. Это, скорее, чтоб прониклись все остальные, поняли, что всё происходящее очень серьёзно и официально. И чтобы никто и не подумал усомниться в правильности принятого решения.

— Какого решения? — опять тупил я.

— Как какого? Выбора невесты, разумеется. Сядь. Вот держи, — и она протянула мне листы бумаги.

— Что это? — я просто мастер по глупым вопросам в присутствии тёти.

— Это список кандидаток и вопросы, которые ты будешь им задавать, — невозмутимо ответила Матильда.

Я пробежал глазами список. Так, десять имён. Всё не так плохо. Но вот список вопросов меня просто убил.

— Прости, а зачем мне спрашивать какой цвет у неё любимый?

— Потому, что ответ на этот вопрос очевиден. И будет нелепо, если кто-то назовёт другой.

— Хм. Очевиден? А какой?

— Цвет молодой листвы, разумеется. Цвет хризолита. Какой ещё может быть любимый цвет у девушки, претендующей на звание твоей невесты!? — вскинула брови та.

— Я не справлюсь — простонал я.

— Справишься. Для этого я и здесь. Сбежать не выйдет.

— Хорошо, а зачем мне ответ на вопрос про семью? Ты же знаешь всю их родословную на тысячу лет? Наверняка, даже лучше, чем сами главы семейств.

— Вот именно. Интересно, что именно они сами по этому поводу думают. Приступаем! — и Матильда позвонила в колокольчик.

Дверь открылась, и в комнату вплыла первая девушка. Я встал с кресла и мысленно пожелал себе удачи. Она мне явно понадобится.

После пятой претендентки я послал умоляющий взгляд Матильде, и она, как ни странно, отреагировала:

— Прервёмся. Пойдём, пообедаем и обсудим твои впечатления.

— Какие, пьяный гоблин меня забери, могут быть впечатления? Они же все одинаковые!! Ты их, где взяла? Фразы и ответы? Они их что? Наизусть заучили?

— Нда. Согласна. Девочки перестарались.

— Это называется — перестарались!!? — взвился я.

И стремительно помчался к себе. Есть хочу. Только вот от Матильды отвязаться было не так просто. Она следовала за мной по пятам и поесть мне толком не дала, постоянно объясняя и дополняя сведения о девицах, с которыми я только что имел честь пообщаться.

— Матильда, они даже о семье рассказывают одинаково. Хотя семьи у них разные. Это как? А то, что ни одна из них улыбаться вообще не умеет, это нормально?

— Улыбаться? Что за глупости у тебя в голове? Жена не должна улыбаться. Она должна соблюдать этикет! — холодно ответили мне.

Я мысленно простонал. Это совершенно бесполезно. Переубедить Матильду точно не получится.

— А почему у них любимое блюдо одно на всех? Что это? Дань моде? — снова вспомнил я о больном.

— Нет. Просто ты однажды обмолвился, что куропатка на вертеле — твоё любимое блюдо. Вот его невесты и полюбили.

— Это когда было-то?

— Давно. Я уже и не припомню.

— Я уже лет пять, как не ел куропатку.

— Ну, вот и прекрасно. Вспомнишь. — Матильда просто непрошибаема.

— А как они умудрились пройти и ни разу не поскользнуться на этом треклятом полу? Ни одна?

— А ты как хотел? Они этому учились. И если бы хоть одна пошатнулась, — то о вопросах можно было сразу забыть, и её бы вычеркнули из списка претенденток, — равнодушно сообщила эта страшная женщина.

— То есть, главное достоинство моей будующей невесты — уметь держать осанку и не упасть на скользком полу? Так?

— Разумеется. При этом не упасть во всех смыслах. Грязь и твоя невеста — не совместимые понятия.

— Нет.

— Что?

— Я говорю, нет. Вспомни. Ты меня откуда привезла? И как я выглядел? Так что — нет. По этому критерию я уж точно выбирать невесту не буду.

Матильда недовольно поджала губы, но промолчала.

Следующие пять девушек ничем существенным от первых пяти не отличались. Сразу, как за последней невестой закрылась дверь, я рванул на выход.

Отца я нашёл в кабинете его башни. Он что-то читал и на меня посмотрел своим фирменным невозмутимым взглядом.

— Пап! Скажи, что ты к этому балагану не имеешь никакого отношения? — налетел я.

— К невестам? Ни малейшего. Я просто попросил Матильду чем-то тебя занять. Ты совсем пропал в горе, и тебя было необходимо немного развлечь. Я так понял, что ей это удалось?

— Развлечь? Пап! Куда делись нормальные драконицы? А не вот эти замороженные гуси?

— Гуси?

— Да. Птица такая. Но при этом её пасут и ведут на убой. Я толком не понял. Это за стеной. Не отвлекайся! — махнул я рукой.

Из меня всё время что-то такое вылетало. Вот эти гуси, к примеру. Вылетают. А гуси, интересно, летают?

— Так а что у нас с драконицами-то творится? — вернулся я к волновавшему меня вопросу.

— Хм. Не знаю, сынок. Они же всегда такими были? Просто общение с гномами сделало тебя более жадным до эмоций. Только и всего. Не могу сказать, что это плохо.

— Надеюсь, ты понимаешь, что ни на одной из них я не женюсь?

— Да, я так и сказал Матильде. Но ты ж её знаешь.

— Знаю, — и я перестал метаться по кабинету и сел в кресло.

Это, кстати, было удобное кресло, мягкое и спинка приятно поддерживала.

— Что, совсем никто не произвёл впечатления? Матильда старалась отобрать самых достойных.

— Нет, пап, прости. Я, вполне возможно, и попытался бы выбрать кого-то, если б эта затея была, скажем на месяц. И всё это было бы просто формальностью и лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза. Но связывать всю свою жизнь с такой ледышкой я не могу. Я больше месяца её рядом с собой не выдержу.

— Ну, я так Матильде и сказал, — пожал папа плечами.

— Фух. То есть, ты не рассчитывал, что я женюсь? — решил всё же уточнить я.

— Нет, я, конечно, очень хочу, чтобы ты женился. Просто я реалистично смотрю на вещи и понимаю, что после Тами ты не каждую девушку к себе подпустишь. Тем более, так быстро. Раны от её потери ещё даже и затягиваться-то не начинали. То, что ты сейчас чувствуешь просто пустота. Ты ещё толком и не смирился с потерей, и как таковая боль ещё даже и не пришла.

— Ты прав. Я не верю. Мне всё время кажется, что она вот где-то рядом. Просто вышла в другую комнату и сейчас вернётся, и мы вместе посмеёмся над выходкой Матильды, — я потёр лоб.

— Я бы не советовал тебе смеяться над Матильдой. Даже я себе такого позволить не могу. Но тебе просто нужно время. Я хочу, что бы ты помнил, что когда боль от осознания всё же тебя догонит — у тебя всегда