Так. Я стояла, а все смотрели на меня. Даже головы повытягивали. А я всё не могла сделать первый шаг. Нет, не от волнения, а потому что сильно ноги сдавило. И как мне вот это пройти?

Папа Мориса вдруг встрепенулся на своём троне и даже привстал слегка. Это же отступление от протокола? Он же должен сидеть с каменным лицом, нет? А если ему можно, то может быть можно и мне? Ну хотя бы чуть-чуть? И я позвала. Громко у меня не получилось, но в зале стояла тишина, и мой голос прозвучал неожиданно звучно.

— Морис!

И через секунду он выбежал в проход и застыл там, у ступеней. И в самом деле, красивый. И мундир ему идёт.

Только вот он стоял там вдалеке, совершенно точно ошарашенный моим появлением. А может быть, он меня в платье не узнал? А ну их всех. Меня ведь объявили? И я наклонилась и сняла первую туфлю, а за ней и вторую. Толпа в удивлении ахнула, а я бросила их прямо там, в проходе. Ну не моё это. Не умею я передвигаться в этих пыточных башмаках.

И я побежала. Я бежала на встречу Морису, что стоял там впереди. Чинно идти, что бы все меня разглядели? Вот ещё. Потом насмотрятся. Успеют ещё.

Морис очнулся и бросился мне на встречу. Я налетела на него со всей силы, но упасть мне не дали, и он даже не покачнулся. Меня крепко обняли и подхватили на руки.

— Морис, я так скучала! — выпалила я.

— Тами!? Это и в самом деле ты? — спросил любимый.

— А кто ещё снимет неудобные туфли прямо посреди бальной залы? Знаешь, я ни за какие сокровища их снова не одену, даже не проси! Мы там стоять всю помолвку у трона должны? Я не смогу.

— Тами? Ты вернулась ко мне? — снова спросил он.

— Морис? Ты чего? Это же я?

— Но как?

— Ой, долго рассказывать. У них там такая путаница возникла. Лодыри они там и разгильдяи за стеной. Ни в чём разбираться не стали и меня выпустили. Только, правда, по времени задержали на месяц.

— Как так перепутали?

— Я думаю, что это из-за моей беременности. Маг сказал, что ребёнок совершенно точно дракон. Вот они и перепутали. Морис? Ты чего?

Любимый вдруг пошатнулся, но выправился и со мною на руках пошёл к трону. Там он уселся на ступеньки перед троном, по-прежнему прижимая меня к себе. Что характерно, толпа народу стояла, не шевелясь и, по-моему, даже не дышала всё это время.

Отец Мориса тоже не стал сидеть на этом своём стуле-троне. Не факт, что он вообще удобный, а приблизился к нам и тоже уселся на ступеньки.

— Тами? Ты беременна? Я не ослышался? — спросил король драконов.

— Ну, да. Я была у мага. Меня тошнило по утрам, и мама посоветовала сходить. Маг подтвердил. Сказал, что это совершенно точно дракон, а не гном. Я не знаю, как так получилось.

— Хм. Ты не знаешь, как дети делаются? — улыбнулся король.

— Нет, вот это, я как раз, знаю. А вот почему у нас с Морисом так получилось — не знаю. Я же гномма, а он дракон. Может быть, за стеной другие законы магии?

— Может быть, — кивнул король и поправил на голове корону, которую сдвинул, когда садился рядом с нами.

— А почему назвали моё имя? — спросила я у короля.

— А чьё ещё? — удивился король.

— Но ведь Морис не знал, что я выбралась?

— Нет, не знал. Но так он решал множество задач. Он оказывался помолвлен. И больше никто и никогда с этим вопросом к нему бы не приставал. Он же помолвлен? А то, что девушка за стеной, так это временные трудности. И, к тому же, это давало ему такое необходимое время свыкнуться с твоим отсутствием. А ещё он надеялся на более тесное сотрудничество с гномами. Как видишь — плюсов много, — пояснил мне король.

Морис за всё это время не произнёс ни слова, только крепко прижимал меня к себе. Что это с ним?

— Морис, ты чего?

— Он не верил, что потерял тебя. А теперь — не верит, что нашёл. Дай ему время, Тами, — попросил король.

— Милый, это и в самом деле я. Измучился без меня? Бедный ты мой. Я теперь никуда не пропаду, — постаралась уверить я любимого.

— Как будто я отпущу, — послышался ответ.

Морис

— Пап! Ты же скажешь маме, когда она из суда вернётся, что это не я разбил вазу, а Тили?

— Сам с мамой разбирайся! — не поднимая головы, ответил я.

— Ну, паааап. А я тогда не скажу, что это ты убедил тётю Матильду женить дедушку. И что это была твоя идея, а не тётина!

— Что! — загрохотал я.

— Ладно, ладно. Но так не честно! Это Тили разбила, а шишки мне, — и сын вышел из моего кабинета.

— Тили! Где ты? Куда ты опять подевалась! Я не буду за тобой следить! Это был самый распоследний раз! — послышались вопли за дверью, а я прикрыл глаза.

— Пап, это ведь и в самом деле Тили разбила? — дочь подёргала меня за штанину.

— Белла, детка, но ведь это Дин должен был следить, что бы она не натворила дел? Вот пускай сам с мамой и разговаривает.

— Да маме эта ваза вообще не нравилась. Её Матильда подарила, — и дочь даже ладошкой взмахнула.

— Милая, это не значит, что мама не расстроится, — и я решительно достал мою младшую дочь из-под стола.

— Ну, папа! Это самое спокойное место в доме! Под твой стол никто не рискнёт забраться. — дочь активно сопротивлялась моим действиям и брыкалась.

— Белла, это не дело — сидеть под столом! — строго сказал я, всё же извлекая ребёнка оттуда.

— А мама тоже под столом прячется! — выдала мне малышка этот, всем известный секрет.

— Да ты что? — притворно удивился я.

— Только ты ей не говори, что я тебе рассказала! — спохватилась дочь.

— Не скажу. Пойдём на кухню? Там наверняка ещё блинчики остались с завтрака? — предложил я.

— Не, не остались. Ты чего? Там же дедушка от тёти Тильды прячется всё утро. Он наверняка все слопал, — пожаловалась дочь.

— Всё равно нужно проверить, — и я, подхватив Беллу на руки, направился на кухню.

Папа, и в самом деле, сидел за кухонным столом в окружении моих троих старших детей. Они увлечённо клеили вазу, высунув от усердия языки.

— Да, это техника такая! Мне мама рассказывала. Когда специально разбивается посуда, а потом осколки склеиваются, а