— Персонаж из сказок Готорна?

— Это реальная история. В тысяча восемьсот сорок восьмом году Финеас П. Гейдж был прорабом на строительстве железной дороги, тогда прокладывали насыпь для железнодорожной компании в Вермонте. Там произошел случайный взрыв. Ударной волной прямо ему в голову бросило трамбовку, четырехфутовый металлический костыль весом в тринадцать фунтов и окружностью более дюйма.

Бишоп поморщилась.

— Жуткая смерть.

— В этом-то все и дело. Он не умер, даже сознания не потерял, и это несмотря на то, что железяка размозжила большую часть лобной доли головного мозга. Через несколько месяцев он даже смог вернуться к работе. Но вот в чем дело: его личность изменилась. До несчастного случая Гейдж был вежливым, трудолюбивым человеком, ответственно подходил к своему делу. Теперь же он стал грубым, нетерпимым, ленивым и не мог занимать никакую ответственную должность.

— Как пациенты после ранних операций по лоботомии.

— В случае Гейджа впервые была установлена связь между лобной долей человеческого мозга и личностью.

Бишоп задумчиво кивнула.

— И к чему вы ведете?

— Я еще сам не знаю. Но начинаю думать: а вдруг то, что мы здесь имеем, — вовсе не неврологические проблемы? Энцефалограф еще не прислали?

— Привезли как раз сегодня утром. Шуму было много — он занял половину «лоханки».

— Тогда давайте начнем его использовать. Мне бы хотелось сделать энцефалограммы пяти пациентов с самыми серьезными случаями. И симптомы здесь не очень важны — думаю, надо взять людей и с физиологическими жалобами, и с психическими. — Он потянулся и потер поясницу. — Я бы выпил кофе. А вы?

— Да. Если вы мне его принесете, — хмуро сказала Бишоп, указывая большим пальцем в сторону двери.

— Да, конечно.

Крейн на миг забыл о том, что у входа во временный лазарет стоит часовой; он по приказу адмирала Спартана привел Бишоп из открытой зоны и поведет ее обратно, когда она выйдет из помещения. Она же нисколько не была рада тому, что обзавелась такой нянькой.

— Я сейчас вернусь.

Крейн вышел из лазарета, кивнул моряку и направился по коридору. Он сам еще не совсем привык к тому, что теперь может свободно перемещаться почти по всей станции. Впрочем, оставалось еще немало закрытых дверей, куда ему с ограниченным допуском вход был по-прежнему заказан; хотя, проводя медицинские осмотры, за последние сутки Крейн повидал столько лабораторий, кладовых оборудования, кабинетов, кают и мастерских, что ему хватит на всю жизнь.

То же касалось и зон отдыха. Кафе на четвертой палубе было просто оформлено, а стульев и столов хватало всего человек на двенадцать. Однако Крейн обнаружил, что французское жаркое было так же хорошо, как и то, что подавалось в ресторанах на Таймс-сквер.

Он вошел и сделал заказ. Поблагодарил женщину за стойкой, плеснул молока себе в чашку (Бишоп любила черный кофе) и повернулся, думая уже возвращаться, но остановился, услышав громкие голоса.

В дальнем углу кафе сидела группа мужчин. Компания подобралась разношерстная — двое были в обязательных белых халатах, какие на станции носили сотрудники научного отдела, еще один был одет в комбинезон механика, а четвертый — в форму старшины. Когда Крейн вошел, они, сгрудившись, о чем-то говорили вполголоса — он едва обратил на них внимание, решив, что, скорее всего, они обсуждают аварию Сферы-один. Но за то недолгое время, которое потребовалось, чтобы заказать кофе, разговор превратился в перепалку.

— А ты откуда знаешь? — спрашивал тот из ученых, который был повыше ростом. — Для человечества это небывалая возможность, самое важное открытие всех времен. Это доказательство, главное свидетельство того, что мы не одиноки во Вселенной. Нельзя это просто игнорировать и прятать голову в песок.

— Я знаю, что я видел, — огрызнулся механик. — И что слышал. Поговаривают, что мы вовсе не должны были обнаружить это.

Ученый насмешливо фыркнул:

— Не должны были?

— Ну да. Типа, нашли случайно. Еще как бы слишком рано.

— Если бы мы не нашли, нашел бы кто-нибудь другой, — отрезал старшина. — Вы что, хотите, чтобы первыми сюда забрались китайцы, заграбастали всю технологию и сделали оружие?

— Какую еще технологию?! — Механик опять повысил голос. — Никто, черт возьми, не знает, что там лежит!

— Господи, Чаки, да не ори ты, — одернул его второй ученый, раздраженно помешивая ложкой в чашке.

— Я работал с подводными стражами, — заметил первый ученый, — видел их возможности. Может быть, это наш единственный шанс вступить в общение с другой формой жизни!

— А я только что закончил упаковывать то, что осталось от Сферы-один, — выпалил мужчина по имени Чаки. — Посмотрел на нее — там все так раздавлено, что ничего не опознаешь. Трое моих друзей погибли. Говорю вам, еще рано. Мы вышли за границы дозволенного.

— Да, то, что случилось со Сферой-один, ужасно, — согласился первый ученый. — Понятно, что это трагедия. Но не позволяйте горю ослепить себя и забыть, зачем мы здесь. Невозможно сделать открытие, не рискуя. Эти пришельцы просто хотят помочь нам. Им есть чему нас научить…

— Откуда тебе, черт возьми, знать, чему они нас хотят научить? — потребовал ответа механик Чаки.

— Если бы ты видел, какие красивые эти маячки, насколько…

— Ну и что? Черная пантера тоже очень красивая… до той поры, пока не вырвет тебе кишки.

Ученый поморщился.

— Неподходящее сравнение.

— Нет уж. Это вы считаете, что они к вам благоволят. Думаете, что все знаете. Вот что я вам скажу: природа не бывает дружественной. На нашей родной Земле обитает немало форм жизни, которые изо всех сил стараются друг друга убить!

— Не надо винить других за недостатки нашей планеты, — сказал первый ученый.

— Может быть, они посеяли эти штуки на всех планетах, по всей Вселенной! — Лицо Чаки побледнело, руки едва заметно дрожали. — Мы выкопаем их, они отправят сигнал своим хозяевам, а те явятся и уничтожат нас. Очень эффективный способ борьбы с конкурентами.

Второй ученый покачал головой.

— Какая-то паранойя, ей-богу!

— Паранойя? Тогда объясни, что здесь делается? Все происшествия, все эти проблемы, которые никто не хочет обсуждать! — прокричал механик.

— Тише, — проворчал военный.

Чаки вскочил, уронив стул.

— Тогда почему гибнут люди?! Почему заболевают?! Почему я плохо себя чувствую?! Потому что что-то происходит, происходит у меня в голове…

Крейн уже собрался подойти и вмешаться, когда механик вдруг замолчал. Он поднял стул и сел, тяжело дыша, а старшина успокаивающе положил ему руку на плечо.

В кафе вошел коммандер Королис в сопровождении двух офицеров в черной форме и армейских ботинках.