– Как жалко его, правда? – обратилась я к милой официантке и кивнула на экран. Надо же поддержать разговор, а то Ника молчала, как воды в рот набрала.

Но официантка неожиданно презрительно наморщила свой курносый носик:

– Безусловно, нам здесь, в «Кибеле», очень жаль Марка. Чисто по-человечески. Но его гастрономические выходки были профанацией. Разводкой. Никто из профессионалов его всерьез не воспринимал. Это все – шоу-бизнес. Для восторженных поклонниц, которые мало что понимали в настоящей гастрономии.

Я посмотрела на Нику, уверенная, что она сейчас яростно вступится за своего любимца. Ничего подобного. Ника по-прежнему рассеянно смотрела в сторону, будто и не слушала нас вовсе.

– Меню на экране слева от вас, можете выбрать. Но я рекомендую слепое сезонное меню от шефа – пять перемен. Шеф выберет за вас. Так вы сможете попробовать больше блюд и более полно представить концепцию «Кибелы». По цене выйдет примерно одинаково.

Ника наконец встряхнулась, оживилась, в глазах зажегся хорошо знакомый мне огонек любопытства.

– Можно мне слепое? Я хочу попробовать разное. Когда мы еще здесь окажемся.

– Ну, тогда и мне слепое.

Официантка удовлетворенно кивнула, брезгливо взглянула на экран, где все еще оплакивали Гастро-Марка, выключила звук и упорхнула. Через минуту она появилась с бокалом и бутылкой, налила мне вина, по ходу объясняя, какие сорта винограда и каким причудливым образом смешали для этого напитка. Я бы сейчас предпочла вытяжку. Целый стакан маши-хуяши залпом бы выпила.

Мы с Никой помолчали с минуту, отхлебывая каждая из своего бокала. Мое вино было терпким и земляным на вкус. Мне оно решительно не нравилось. Но я встряхнула головой, чокнулась с Никой, сделала большой глоток и посмотрела ей в глаза:

– У нас есть повод праздновать. Я решила уйти в отпуск. Мы сможем полететь на море, как ты мечтала. Я все проверила – у нас хватит баллов. К тому же тебе за мальчика еще туча баллов прибавится, так что – ни в чем себе не отказываем!

Ника внимательно и без улыбки смотрела на меня. Сейчас она казалась старше своих лет. Я заметила, что она хоть и надела свою нарядную шелковую блузку в цветочек, но даже не подкрасила глаза. Как странно! Наверное, все еще не отошла от вчерашней жуткой смерти Гастро-Марка.

– На море? – спросила Ника и глотнула свой элеутерококк. – А куда именно на море? Морей много. Есть северные, есть южные. На Севере, может, даже красивее.

– Ты же хотела в Италию? На Сицилию или на Сардинию? Или еще южнее, там уже, должно быть, скоро совсем тепло станет, купальный сезон откроется. Выбирай.

– А что ты про скандинавские страны думаешь? – спросила Ника, доцедила жидкость из бокала, подняла его и показала хорошенькой официантке, ненавистнице Гастро-Марка: «Повторить».

Та подошла, но не с напитком, а с бутылкой воды:

– Вы, конечно, можете взять еще один бокал аперитива, но в нем есть сахар, натуральный, конечно. Это – калории… В чем-то другом придется тогда себе отказать. Выбор за вами, но я бы рекомендовала ограничиться водой…

Ника вдруг ударила ладонью по столу и резко бросила:

– Я, кажется, ясно показала, что хочу еще один аперитив.

Официантка пожала плечами и улыбнулась, ничем не выдав обиды.

– Как скажете. Клиент всегда прав. – Вернулась через минуту и наполнила Никин бокал лиловой жидкостью.

– Достали уже, – процедила Ника сквозь зубы, когда официантка отошла. – В кои-то веки пришли в лунный ресторан! Хоть что-то хорошее со мной происходит, так и тут норовят все испортить. Несли бы уже еду скорей, хочется жрать!

– Ника, ну ты чего? Официантка-то тут при чем? Правила есть правила.

Ника внимательно смотрела на меня прищуренными глазами:

– Ади, а ты и правда никогда не нарушала правил? Сколько я тебя помню, ты у нас – образцово-показательная. Неужели ни единого разочка?

– Ты что имеешь в виду? Конечно, нарушала. И настойку пила, хотя нельзя. И перевесы случались – давно, правда… И штрафы за лишнее время в соцмедиа получала. И новые туфли однажды купила, не отдав старые, и… – Я, как назло, не могла вспомнить ничего посерьезней. Не могу же я ей рассказать, сколько правил нарушила за последние два дня. Больше, чем за всю свою жизнь…

Ника махнула рукой:

– Ладно, проехали…

– Ну и что ты решила? К какому морю полетим?

Ника уставилась на экран, где Последний диктатор нашей страны и Последний диктатор одной из бывших союзных республик примеряли гериатрические протезы, присланные им Последним диктатором из Латинской Америки. С отключенным смехом это почему-то было совсем не смешно.

Ника перевела глаза на меня:

– А что, если мы поедем в Швецию?

– В Швецию? С чего вдруг? Там Балтийское море, ничем не лучше, чем в Питере. Холодное. Жалко на такое карбо-мили тратить. – Я искренне удивилась: Ника никогда не проявляла никакого интереса ни к северным морям, ни к скандинавским странам, ни к Швеции. Не уверена, что она бы даже на карте ее нашла. Но этого я не сказала. Ограничилась коротким: – Там вообще тоска зеленая!

С Никой явно что-то не так, что еще она задумала? И тут нам принесли еду. Никино лицо прояснилось, похорошело, вспыхнуло радостью предвкушения. Так она хорошела во время сеансов Гастро-Марка. А потом улыбка медленно сползла с ее лица. На моей тарелке лежали несколько настоящих, не соевых, больших розовых креветок, красиво утопленных в прозрачном зеленом желе. А на Никиной тарелке креветка была одна. Пустоту замаскировали пышными листьями салата и зеленью. Я внутренне сжалась. Я слишком хорошо знала Нику, обломов она не выносила.

Официантка уже открыла рот, чтобы рассказать целую поэму об этих креветках, но Ника ее опередила:

– Это что такое? – Она показала на свою креветку пальцем.

– Как что? Это первая закуска, – удивилась официантка. – Согласно вашему пищевому сканеру, у вас за последние три дня перебор калорий примерно на две тысячи восемьсот. Мы просто не имеем права вам сервировать больше, мы должны аккуратно распределить все разрешенные вам калории по пяти переменам. Я же вас предупреждала с аперитивом… Там было на целых две креветки калорий. Вы сами выбрали.

– И что, все пять блюд у меня будут такого размера? – мрачно спросила Ника.

– Ну-у-у, – заколебалась официантка… – Я точно не знаю, там повара работают и все рассчитывают. Я ведь только заказ приношу…

– А нельзя сейчас съесть нормальную порцию, а потом снять с меня штрафные баллы? Раз уж мы сюда притащились и собираемся очень много заплатить за эту хваленую еду?

– Это у нас, к сожалению, не разрешено. Но ассоциация шефов, награжденных луной Бразье, борется за то, чтобы в лунных ресторанах такие решения мог принимать сам клиент. Это ведь искусство, а не просто еда. Искусство нельзя измерять калориями или баллами, – с важностью объяснила девушка.