– Вам было двадцать, Эмили только-только исполнилось семнадцать, когда она забеременела.

– У нас не было ни денег, ни надежды.

– Родители Эмили умерли молодыми, а от ваших… толку не было.

– Вы знаете то, чего знать не можете, – изумился Таннер. – Именно так оно и было. На чью-то поддержку рассчитывать не приходилось.

След на водительской дверце не сообщил Дилану ничего интересного, поэтому он двинулся вокруг «Понтиака», к дверце со стороны пассажирского сиденья.

Старик, следуя за ним, говорил:

– Однако мы бы оставили ее, несмотря ни на что. Но когда Эмили была на восьмом месяце…

– Снежная ночь, – перебил его Дилан. – Вы ехали в пикапе.

– Не чета трейлеру.

– Вам сломало обе ноги.

– И позвоночник, плюс повреждения внутренних органов.

– Медицинской страховки у вас не было.

– Не было ни цента. Мне потребовался целый год, чтобы подняться на ноги.

На передней дверце с пассажирской стороны Дилан нашел отпечаток, отличный от обнаруженного на водительской дверце.

– У нас разрывалось сердце от того, что придется отдать ребенка, но мы решили, что для нее это наилучший вариант.

Дилан выявил несомненную связь между психическими следами неизвестного человека и Бена Таннера.

– Клянусь богом, ты настоящий. – Скептицизм старика сходил на нет даже быстрее, чем мог предположить Дилан. Надежда, казалось бы давно угасшая в душе Бена Таннера, внезапно ожила. – Ты настоящий.

Независимо от того, чем все могло закончиться, Дилан собирался пройти весь путь, начавшийся у входной двери ресторана. Да и не мог он свернуть с него. С тем же успехом падающие на землю капли дождя могли изменить направление полета и вернуться в облака. Тем не менее ему бы не хотелось, чтобы надежды старика оказались тщетными, а каким будет итог, он не знал. Он не мог гарантировать, что встреча отца и дочери, хотя к этому вроде бы все шло, могла произойти в эту ночь. Возможно, не могла произойти вовсе.

– Ты настоящий, – вновь повторил Таннер, уже с благоговением.

Рука Дилана сильнее сжала ручку дверцы «Понтиака», и в его голове громыхнуло: произошла сцепка двух товарных вагонов. «Тропа мертвеца», – пробормотал он, не зная, что это значит, не в восторге от того, как звучат эти два слова. От автомобиля направился к ресторану.

– Ответ там, если вы хотите его получить.

Таннер остановил Дилана, схватив за руку.

– Ты про девочку? Она в ресторане? Откуда я только что вышел?

– Я не знаю, Бен. Я на такое не способен. Не могу дать ответ, не дойдя до конца. Это что-то вроде цепи, я иду от звена к звену, не зная, каким будет последнее, пока не доберусь до него.

Предупреждение о возможной неудаче, прозвучавшее в голосе Дилана, старик предпочел проигнорировать. Его голос переполняло изумление.

– Я ведь не искал ее здесь. Ни в этом городе, ни в ресторане. Свернул с дороги, чтобы пообедать, ничего больше.

– Бен, послушайте, я сказал, что ответ здесь, но я не уверен, что ответ этот – ваша дочь. Будьте к этому готовы.

Старик, вкусивший надежду лишь минуту тому назад, уже опьянел от нее.

– Ну, как ты и сказал, если это не последнее звено, ты найдешь следующее, и так далее.

– Пройду весь путь до последнего звена, – согласился Дилан, вспомнив, с какой безжалостностью шестое чувство гнало его к Эвкалиптовой авеню. – Но…

– Ты найдешь мою девочку. Я знаю, что найдешь, знаю. – Таннер не относился к тем людям, которые в мгновение ока перескакивают от отчаяния к радости, но, возможно, перспектива подвести черту под пятьюдесятью годами печали и угрызений совести оказалась достойным поводом для столь резкой смены настроения. – Теперь я вижу, что господь услышал мои молитвы.

В принципе, Дилан не возражал против того, чтобы дважды за ночь сыграть роль героя, но прекрасно понимал, какой удар будет нанесен Таннеру, если эта история не получит счастливого завершения.

Он мягко оторвал пальцы старика от своей руки и проследовал к ресторану. Поскольку дать задний ход он не мог, оставалось только одно: как можно быстрее пройти весь путь до конца.

Над его головой пировали уже три летучие мыши, кормились слетающимися на свет фонарей мотыльками: смерть собирала свою жатву.

Если бы Дилан верил в знамения, эти летучие мыши заставили бы его остановиться. Потому что, будь они знамением, однозначно указывали на то, что в поисках дочери Бена Таннера успеха ему не видать.

«Тропа мертвеца».

Эти два слова вернулись к нему, но он по-прежнему не знал, как их истолковать.

Конечно, существовала вероятность того, что в ресторане сидит за столиком давным-давно отданная в приют дочь старика, но не следовало сбрасывать со счетов и другой вариант: эта конкретная цепочка могла привести к врачу, который находился рядом с ней в последние часы ее жизни, или к священнику, который исповедовал ее. Женщину могли убить, а в ресторане ужинал полицейский, который обнаружил тело. Или даже убийца.

Сопровождаемый уже ликующим Беном, Дилан остановился рядом с Джилли и Шепом, не стал представлять их друг другу, не пустился в объяснения. Просто передал ключи от автомобиля Джилли, наклонился к ней, шепнул: «Пристегни Шепа ремнем безопасности. Уезжай со стоянки. Подожди меня в полуквартале, вот там, – он указал направление. – Двигатель не выключай».

События в ресторане, хорошие или плохие, могли стать достаточным поводом для того, чтобы сотрудники и посетители обратили внимание на Дилана, кто-то из них мог проводить его взглядом, когда он будет вновь покидать ресторан. Через окна-витрины открывался отличный вид на автостоянку, а потому, полагал он, внедорожник лучше оттуда убрать. Незачем любопытным знать номерные знаки и модель его автомобиля.

Нужно отдать должное Джилли, задавать вопросы она не стала. Понимала, что в состоянии одержимости Дилан не волен распоряжаться собой. Взяла ключи, сказала Шепу:

– Пойдем, сладенький, не будем терять времени.

– Слушайся ее, – наказал Дилан брату. – Делай, что она говорит. – И увел Бена Таннера в ресторан.

– Извините, но уже поздно и пообедать у нас вы не сможете. – Тут девушка, которая усаживала посетителей за столики, узнала его. – Ой. Что-нибудь забыли?

– Увидел старого друга, – солгал Дилан и уверенно направился к столикам, хотя точно и не мог сказать, за каким окажется нужный ему человек.

Шестое чувство вывело его к угловому столику, за которым сидели мужчина и женщина лет двадцати пяти – тридцати.

Слишком молодая, чтобы быть дочерью Бена Таннера, женщина подняла голову, увидев направляющегося к их столику Дилана. Симпатичная, загорелая брюнетка с лазурно-синими глазами.