— Мальчик мой! Ты слышишь?! Машина едет! А в ней сидит дядя Митани! — поверив в слуховую галлюцинацию, залепетала Сидзуко полубезумным голосом, сосредоточив всё своё внимание на звуках за пределами крематория.

Она слышала. Правда слышала! Но то был не рёв мотора, а крайне специфический шум, раздававшийся прямо под ними. Звуки бьющихся друг о друга камней. Железный лязг. Тихая мелодия огня. И простая известная песня, которую напевал хриплый мужской голос.

В этот момент Сидзуко всё поняла! Мурлыча себе под нос, работник крематория начал забрасывать каменный уголь в жерло. Их время пришло!

Сидзуко прислушалась, и ей показалось, что потрескивание пламени становится всё сильнее.

— Мам, что это за звук? Что это? — боязливо прошептал Сигэру, отпустив грудь Сидзуко. Слова были произнесены очень тихо, и, разумеется, работник крематория, которого от мамы с ребёнком отделяла железная дверь и гробовые доски, ничего не услышал.

— Сигэру! Мы отправляемся на небеса! Ах! Это Господь пришёл, чтобы встретить нас! — Рассудок девушки помутился из-за охватившего её ужаса.

— Бог? А где он?..

— Ты что, не слышишь этот шум?! Это Бог машет крыльями и летит нам навстречу! — похоже, Сидзуко по-настоящему сошла с ума.

Судя по всему, Сигэру тоже услышал потрескивание огня. Он уткнулся в грудь матери и испуганно закричал:

— Мам! Мне страшно! Давай убежим!

— Не бойся! Сначала будет немножечко больно, но потом мы попадём на небеса! Сигэру, ты же хороший мальчик, да?!

С каждым мгновением шум огня становился всё громче и громче, температура в гробу понемногу начала подниматься. Доски должны были загореться с минуты на минуту.

— Мам, мне жарко!

— Знаю! Но здесь должно стать жарче, гораздо жарче! Иначе нам не попасть в рай! — стиснув зубы, Сидзуко крепко обняла сына.

Невыносимое пекло!

Пламя объяло нижнюю часть гроба, раздался треск горящих досок. Через узкую щель виднелось алое свечение, которое, словно адская молния, падало на Сигэру и Сидзуко.

— Огонь! Мама, это огонь! Бежим! Ну же, бежим!

Несмотря на то что Сигэру совершенно ничего не мог сделать, он начал извиваться и колотить руками по крышке гроба, пытаясь сломать её. Воздух внутри сделался ужасно сухим, из-за чего дышать стало затруднительно. Но гораздо более пугающими были раскалённые доски на дне гроба, которые в любую секунду могли загореться. Даже Сидзуко, казалось бы, примирившаяся со своей судьбой, была не в силах вытерпеть этот жар.

— Ах… Я поняла… Так вот оно что! — Сидзуко вдруг озарила идея, яркая, как пламя, облизывающее гроб.

«Когда Митани предложил лечь в этот ящик, он прекрасно знал, что нас отвезут в крематорий! То есть Митани и есть человек без губ?! Тогда понятно, почему он пахнет так же, как преступник… Выходит, все эти злодеяния были тщательно продуманы с самого начала! Может, он и Сайто убил с помощью какого-то изощрённого трюка, а затем выставил меня преступницей?! Ах, какой ужасный человек!»

Сидзуко вдруг показалось, что она осознала нечто важное.

— Если всё так… Если это правда… То я не могу с позором умереть здесь! Я любыми способами должна вырваться и доказать свою невиновность!

Сидзуко тоже начала изо всех сил стучать по крышке гроба, пытаясь проломить её.

— Сигэру, всё! Не сдерживайся! Кричи что есть мочи! Кричи так, чтобы дядя снаружи услышал нас!

Ужасающий вой матери и сына напоминал нечто среднее между криком и рыданиями. Они неистово колотили по крышке гроба руками и ногами.

Однако теперь от работника крематория их отделяли не только деревянные доски и металлическая дверь. Разгоревшееся пламя существенно ухудшало слышимость, и голоса Сидзуко и Сигару не достигали ушей мужчины. Более того, работник крематория и помыслить не мог, что внутри гроба лежали живые люди, и поэтому он вряд ли обратил бы внимание на чей-то слабый голос, даже услышав его.

Тем временем огонь прожёг дно гроба, и языки пламени стали облизывать платье Сидзуко. Наглотавшись удушающего дыма, мама и сын больше не могли кричать.

Ад наяву!!! Самый настоящий ад наяву!

Однако винить было некого. Сидзуко убила человека. Сообразительный Митани укрыл их с Сигару в гробу и помог выбраться из особняка, словно нарядив в плащ-невидимку. Разумеется, ни Митани, ни тем более Сидзуко даже не подумали о том, что всего одна ошибка может привести беглецов в геенну огненную…

Все были уверены, что девушка убила Сайто, однако как именно это произошло, она не помнила. На заседаниях суда Сидзуко могла ссылаться на потерю памяти или что-то ещё, иными словами, у неё был шанс оправдаться. Но в страхе перед судом и казнью девушка попыталась сбежать, и теперь её ждало наказание гораздо более суровое, нежели виселица, — сгорание заживо. Судьба была к ней крайне жестока.

Однако вернёмся к Митани. Юноша с таким рвением уговаривал Сидзуко сбежать, так почему же он до сих пор не пришёл ей на помощь?!

Вдруг страшные подозрения оказались небеспочвенны, и Митани действительно являлся гнусным человеком без губ? Не он ли придумал эту уловку с гробом, чтобы обречь несчастную на адские страдания?

Но из-за чего Митани мог затаить злобу на девушку? Неясно. Однако если всё это правда, то нельзя не признать: хитроумный план монстра увенчался успехом. Ведь более жестокую пытку сложно и представить!

Вскоре страдания Сидзуко стали воистину невыносимы, и мне даже страшно излагать их на бумаге. Огонь облизывал подол платья Сидзуко и брючки Сигэру. Беглецам некуда было деваться, ведь они лежали в тесном ящике, который ограничивал их движения. Более того, когда мать с сыном собрали остатки сил и вновь начали колотить по крышке, они тут же поняли, что выжженное ненадёжное дно вот-вот развалится на части. Осознав, что крышку никак не сломать, Сигэру и Сидзуко лишь кричали и плакали изо всех сил.

Однако и это вскоре стало невозможным. Ядовитый дым заполнил гроб, проник в лёгкие и вызвал мучительный кашель. Теперь Сидзуко и Сигэру было уже не до криков — малейший вдох причинял им нестерпимые страдания. Но ещё более чудовищным было то, что мальчик, похоже, перестал узнавать родную мать. Сигэру набросился на неё, будто на ненавистного врага: он вонзил ногти в грудь женщины и, словно зверь, стал раздирать мягкую кожу. А затем…

Ах, какая чудовищная картина! Сидзуко, будучи не в силах наблюдать агонию собственного ребёнка, испустила предсмертный стон, в забытьи положила руки на шею Сигэру и стала душить его!

В этот момент девушка вдруг услышала далёкий металлический звон. Гроб задрожал, словно от землетрясения, раздался громкий треск досок.

Это конец! Полыхающее пламя вот-вот поглотит Сидзуко и Сигэру!

О Господи!..

…

Сидзуко широко раскрыла глаза. Девушку поразил сам факт того, что она до сих пор жива. И дело было не только в этом. Страшный жар и дым куда-то исчезли, а над открытым гробом склонился молодой человек, не отводящий глаз от Сидзуко. Неужели это был Митани?.. Девушка замерла от ужаса, решив, что её охватил агонический бред.