Для зрителя-новичка нет более увлекательного зрелища во всей этой фиесте, чем работа с бандерильями. Глаз человека, не знакомого с корридой, не может ухватить тонкости работы с плащом; далее, нападение быка на лошадь сопровождается шоком, и, какой бы ни была реакция зрителя, его взгляд наверняка окажется прикован к лошади, тем самым упуская массу интересного в действиях матадора. Работа с мулетой малопонятна; зритель не знает, какие пассы сложны для выполнения, а какие нет; ему все в диковинку; глаза не приучены отличать одно движение от другого. Он воспринимает мулету просто как нечто живописное, а убийство может произойти настолько внезапно, что без специальной подготовки и навыков у зрителя не получится выделить отдельные фигуры и понять, что же в действительности творится. К тому же убийство частенько выполняется до того коряво и равнодушно, а матадор настолько принижает его важность, что зрителю невдомек, какие богатые эмоции и впечатления дает бой, где заклание быка происходит на должном уровне. А вот за бандерильями ему следить легко, он все видит ясно, в подробностях, и, если приемы выполняются грамотно, он практически всегда получает удовольствие.

В терсьо с бандерильями он видит, что появляется тореро, который несет две тонкие палки с зазубренными наконечниками; впервые на его глазах к быку приближается человек без какой-либо тряпки в руках. Этот человек вызывает на себя внимание быка (я здесь описываю самый простой метод втыкания бандерилий), бежит навстречу его атаки, они сходятся, и когда бык опускает голову, чтобы впиться в тореро рогом, тот с высоко вскинутыми руками замирает на месте — пятки вместе, мыски врозь, — и одним махом вонзает свои дротики в подставленную бычью шею.

Ну вот, примерно столько ухватывает глаз типичного зрителя.

«Что ж бык его никак не подденет?..» — ворчит кто-то, впервые заявившись на корриду, а то и успев повидать несколько боев. А ответ такой: бык не умеет разворачиваться с радиусом менее длины собственного корпуса. И вот почему, стоит только рогу пролететь мимо человека, как тот, считай, уже в безопасности. Например, тореро может сблизиться с быком под углом к направлению его атаки с таким расчетом, чтобы в момент предельного сближения поставить ноги вместе, а коли голова-быка уже наклонена, человек лишь проворачивается на месте, вонзая бандерильи в шею, едва лишь рог проскочит мимо. Этот прием именуется подэр-а-подэр, то есть, если угодно, «сила на силу». Или тореро может начать из такой позиции, что, описав четверть дуги окружности, выйдет на точку пересечения с линией атаки быка (аль квартео, самый распространенный прием); или — вершина стиля! — он может просто замереть, поджидая атаку, а как только бык сблизится и вот-вот наклонит голову, чтобы хорошенько боднуть, тореро оторвет правую ступню от песка, качнется влево, бык свернет туда же, следуя за телом-приманкой, а тореро возьми да откачнись обратно; он возвращает правую ступню на прежнее место — и вонзает оба дротика. Это называется «воткнуть аль камбио». Понятное дело, такой прием можно выполнять как влево, так и вправо. В моем описании бык шел влево.

Имеется еще один вариант, именуемый аль кьебро, при котором человек вообще не должен отрывать ступни, а обманное движение выполнять лишь корпусом, удерживая стойку на месте; но я такого не видел. Вернее сказать, я видел множество случаев, которые критики называли аль кьебро, но ни разу не видел, чтобы человек не оторвал от песка ту или другую ногу.

В какой бы манере ни втыкались бандерильи, в других точках арены при этом дежурят два человека с плащами; как правило, это матадор (в центре) и, позади быка, еще один матадор или бандерильеро, чтобы бык, получив в шею бандерильями, перед своим разворотом и охотой на обидчика мог уже видеть перед собой плащ. На арене есть строго определенные места, где при всех различных методах втыкания бандерилий стоят эти дежурные. Те приемы, что я описал, как то: аль квартео, или «четвертушка», а также «сила на силу» в ее разновидностях (в обоих методах бегут и человек и бык), или аль камбио (когда человек не сходит с места, поджидая атаку) в различных исполнениях — это все типичные способы, в которых тореро стремится показать филигранность техники. Именно их обычно выбирает матадор, когда сам берется за бандерильи, и достигаемый эффект зависит от изящества, чистоты исполнения, решительности и степени господства над животным, которые демонстрирует человек, ну а также от точности попадания самих дротиков. Втыкать их следует над плечами, ниже собственно шеи быка; погружать вместе, не разносить в стороны; кроме того, они не должны потом помешать удару шпаги. Бандерильи запрещено вонзать в раны, оставленные пикадорами. Грамотно вогнанная бандерилья пронзает лишь шкуру и, зацепившись, висит на боку животного под тяжестью собственного веса. При слишком глубоком погружении дротик торчит, не позволяя провести блестящую работу с мулетой, да и вместо раздражающего укола получается болезненная рана, которая выводит быка из себя, делает его трудным и непредсказуемым. В корриде вообще нет действий, чьей самоцелью было бы причинение боли быку. Та боль, что ему все же причиняется, является побочным следствием. А вот истинной целью всех действий (помимо максимально возможной зрелищности) выступает утомление животного и его замедление как средства подготовки к закланию. Я лично считаю, что наибольшие страдания и боль, которые испытывает бык в корриде — и часть из которых вовсе не обязательна, — связаны как раз с бандерильями, хотя именно эта часть боя вызывает наименьшее возмущение у американского и британского зрителя. Думаю, причина в том, что за бандерильями проще всего следить и понимать происходящее. Если бы вся коррида была столь же доступна для восприятия и понимания, если бы степень опасности оказалась столь же зримой, что и работа с бандерильями, не исключено, что отношение неиспанского мира к бою быков было бы радикально иным. В свое время мне довелось стать свидетелем того, как изменилось отношение американских газет и массовых журналов, когда корриду в какой-то степени вывели (ну или хотя бы искренне попытались это проделать) в художественной литературе; и это, заметьте, еще до того, как сын бруклинского полицейского стал талантливым и популярным матадором.

Помимо описанных мною трех способов работы с бандерильями, есть еще не меньше десятка других, часть из которых уже принадлежит прошлому, например, когда бандерильеро дразнит быка, держа стул в руке, потом усаживается, а когда бык бросается в атаку, вскакивает и забегает в сторону, чтобы этим обманным финтом заманить быка туда же, вонзает бандерильи, после чего вновь усаживается. Сейчас такого почти не увидишь, не говоря уже про те приемы, которые были кем-то изобретены и редко когда достигали подлинной зрелищности, кроме как в руках своих творцов, ну а затем канули в Лету.

Быков, встающих в кверенсию у барреры, нельзя «забандерилить» приемом «четвертушка» или, скажем, полукругом, то есть когда человек перебегает линию атаки, потому что когда рог проскочит мимо тореро, тот окажется ровнехонько между быком и ограждением; вот почему таких быков «бандерилят» приемом аль сэсго, то есть «вскользь». В этом приеме, раз уж бык застыл у барреры, кто-то должен стоять в кальехоне с отвлекающим плащом, пока бандерильеро делает разбег, на ходу втыкает бандерильи и мчится дальше что есть мочи. Зачастую ему приходится даже перемахивать через барреру, если бык бросается в погоню. Несколько дальше на арене занимает позицию еще один человек с плащом, который пытается перехватить быка в точке его разворота, но как раз оттого, что быки, вынуждающие прибегать к такому приему, склонны охотиться именно за человеком, а не за приманкой, этот тореро сравнительно бесполезен.