class="p">Кое-как устояв на содрогающейся земле, мы потихоньку двинулись дальше. Стражники и сумасшедшие уже бегали по всему острову, пытаясь понять, что происходит. На нас никто не обращал внимания: всех волновал только жуткий белый дым, который уже полностью покрыл собой остров синих, и оглушительный грохот.

Четвертый мощный взрыв раздался уже не с острова: совершенно внезапно вода вспенилась, и из нее вырос трехметровый столп шипящего кипятка!

– Ты это видел!?

– Огузок сейчас раскалывается на части! Ты представь, что сейчас творится под водой и какие сейчас будут волны! – крикнул я, пытаясь тащить его дальше. – Нам срочно нужно в центр острова, иначе нас смоет!

– Тогда шевели уже ногами!…

Как только водяной столб опустился, огромная волна понеслась в сторону фиолетового острова. Сумасшедшие и стражники, смешавшись в одну толпу ошалевших от страха людей, бежали к центру острова. Эта толпа подхватила нас с Погодником и увлекла за собой.

Сильная давка, неразбериха, грохочущие взрывы, бьющиеся о стены волны… наверное, каждый когда-то видел что-то подобное в ночном кошмаре, после которого просыпался в холодном поту и благодарил судьбу за то, что это был всего лишь сон.

Однако на этот раз благодарить было не за что.

Обитатели острова столпились на главной площади и ждали, что будет дальше. Волны вокруг поднимались колоссальные, никогда до этого я не видел ничего подобного! Каждая такая волна, накатывая на остров, забирала с собой внушительный кусок стены.

– Держи, – Погодник всучил мне свой посох. – Опирайся на него и постарайся не упасть.

– Что ты задумал? – удивленно спросил я.

– А сам как думаешь? – злобно усмехнулся трехглазый колдун.

Он нырнул в толпу и начал что-то кричать, раздавая тумаки налево и направо. То, что началось потом, было страшнее всех природных бедствий!

Сумасшедшие, которых касался Погодник, вдруг переставали кричать и трястись от страха, они вставали плотными рядами, группируясь вокруг меня, и выталкивали стражников к краю площади. Когда все стражники и несколько вопящих безумцев оказались снаружи нашего плотного круга, фиолетовые стали теснить их дальше, к воде.

Большую часть стен уже смыло, волны подступали все ближе и ближе… По приказу Погодника фиолетовые невозмутимо скидывали в отходящую воду всех, кто оказывался к ней близко. Из-за сильного течения те не могли подняться и спастись, их просто уносило прочь с острова! Тех, кто успевал зацепить за остатки мусорных стен, сумасшедшие настигали и снова сталкивали в воду, где те обречены были захлебнуться.

В ужасе я смотрел на происходящее, но ничего не мог сделать: из-за шума Погодник даже не слышал моих криков! Добраться до него и помешать мне просто не хватало сил.

Через какое-то время остров фиолетовых сильно опустел – от всех его жителей осталась едва ли половина. Все оставшиеся снова собрались на площади, уселись на землю и стали ждать.

– Смотрю, тебе не очень понравилось, – усмехнулся Погодник, вставая рядом со мной.

– Они были такими же людьми, как и мы… – я покачал головой. – У них были семьи на Остове! Ты не имел права так поступать… никто не имел!

– А они имели право издеваться надо мной все эти годы!? – вдруг закричал он, яростно сверкнув глазами. – Они имели право отрывать меня от семьи!? Они лишили меня отца и матери, убили мою сестру, а меня использовали как дрессированного морского котика, чтобы я выполнял нужные им трюки за тухлый рыбий хвост!

– Это сделали не они! – я указал на воду. – Они только выполняли приказ, чтобы их детям хватало средств хотя бы на тухлый рыбий хвост!

– Ты помнишь того серого стражника? – спросил Погодник, хмурясь. – Скажи, по-твоему, ему было жаль отправлять тебя в яму во второй раз? Ему было не жаль, ему это нравилось! Им всем это нравится! Дело не в приказах, дело в том, что для них мы не люди… Но это больше значения не имеет: они мертвы, а мы живы.

– Пока живы, – поправил я, смотря на очередную гигантскую волну, добравшуюся до площади. – Надеюсь, бога нет, и он не станет карать тебя, – и нас заодно, – за то, что ты сделал.

– Бога тут нет, – отрезал Погодник, направившись к краю площади. – Тут есть только я.

Усевшись на берегу, у линии, до которой докатывались волны, он поднял руки вверх и начал непонятные мне манипульции.

Нам, простым смертным, видимо, оставалось только ждать результатов.

Взрывы то утихали, то возобновлялись, фонтаны кипятка поднимались все чаще и чаще. Несмотря на все старания Погодника, казалось, что вся вода на Огузке превратилась в кипящий бульон из соли и пепла.

Фиолетовые начали кашлять, многим было тяжело дышать, кто-то страдал от жары, кто-то от жажды. Но, тем не менее, никто не срывался, не закатывал истерик. Смелости и уверенности в своем вожаке у фиолетовых было, как у самых преданных солдат. Даже когда остров начинал трястись, а взрывы разносили вдребезги целые куски суши, никто не смел даже крикнуть. Все смотрели на непоколебимую тощую фигурку колдуна, сидевшего уже по пояс в воде.

Шли часы, вода прибывала. Погоднику почерневшие вспененные волны доставали до подбородка, но он по-прежнему не шевелился. Создавалось впечатление, что он решил умереть красиво: каждой новой волной его могло унести прочь с острова!

Я и остальные фиолетовые напряженно наблюдали за ним, напрягаясь при появлении каждой новой волны, содрогаясь при каждом новом взрыве.

Вдруг очередная волна накрыла колдуна с головой! Тут же раздались крики, фиолетовые стали вскакивать с мест, уже собравшись спасать своего лидера… Но тут волна отхлынула и обнаружила все такого же неподвижного Погодника. Он был невредим, но по-прежнему не шевелился.

Следующая волна не дошла ему даже до груди, и каждая новая за ней была все меньше и меньше.

Через несколько часов вода ушла с большей части острова. Но надежда, настоящая надежда остаться в живых, появилась только к вечеру, когда из-под воды вышел почти весь остров. Тогда Погодник, наконец, встал со своего места и направился к нам, как ни в чем не бывало.

– Скучали? – усмехнулся он, купаясь в лучах благодарности и признательности своих подопечных. Кажется, фиолетовые верили, что это он отогнал волны… Его усадили на землю и обмотали теплыми вещами, у кого какие были.

Когда стемнело, поднялся сильный ветер, он гнал прочь удушливые испарения. Но ночь все равно была непроглядной: лунный свет не пробивался сквозь окутавшую Огузок пелену, нельзя было разглядеть даже собственных рук. Мы погрязли в полной темноте.

Тогда Погодник начал очередное представление.

Он снял с себя промокшие до нитки лохмотья, намотал их на свой шест и каким-то непостижимым образом