— Может я смогу чем-то помочь? Вы скажите!

— Дочка, ты откуда такая взялась? — усмехнулась цыганка и покачала головой, глядя на Любу. — Скажешь, насильно здесь калек держу? Да могу двери на всю ночь открытыми оставить, и никто не уйдет. А если кто и сбежит по глупости, так потом назад приползет: мамка Русина, возьми назад! Менты гоняют, отморозки насилуют за так. Так что и ты привыкнешь, понравится еще у меня работать.

— Петь? — уточнила Люба.

— Хочешь, пой клиенту, мне — что? Хоть пляши. Лишь бы деньги за удовольствие платил.

— Какому клиенту? — похолодела Люба. — За какое удовольствие?

— А это уж, что клиент захочет.

— У м-меня репертуар бардовский, — медленно отъезжая от Русины, стуча зубами, пробормотала Люба.

— А, бардак, он везде бардак. Думаешь в ночном клубе у девочек бардак не такой, как у вас? Думаешь, там чистенько все, а здесь — грязь? Бордель везде одинаковый. Ладно, дочка, иди, спи. За то, что деньги потеряла, я тебя прощаю. Но завтра если потеряешь — убью, не обижайся.

Русина еще посидела на кухне, покурила, и тяжело ушла, заперев входную дверь снаружи.

Когда шаги цыганки затихли на лестнице, Люба поскребла пальцем по коляске.

«Про каких таких клиентов говорила Русина?» — с надеждой спросила она.

«Да хоть про каких, немазаных косых! — закричала коляска. — Я своим телом наотрез отказываюсь торговать!»

— А ТЕПЕРЬ — сюжет, ставший сегодня победителем. У нас в студии его автор, Евгений.

Ведущий программы «Вы — репортер» повернулся влево и на экране появился молодой человек настолько непримечательной наружности, что самой особой его приметой было обручальное кольцо. Он смотрел слегка вверх и в угол, и от того казалось, что съемка велась видеокамерой, установленной под потолком пункта обмена валюты.

— Евгений, этот сюжет сняли вы?

— Да, я.

— Насколько я понимаю, съемка сделана из окна?

— Да, из окна.

— Из окна вашей квартиры?

— Да.

— Вы выглянули в окно, и…

— Вижу…

— Что вы увидели?

— Ну, вот этих и увидел.

— Вы сразу взяли камеру?

— Да, сразу взял. Вернее, не — не сразу взял.

— Не сразу?

— Сначала сказал жене: что за уроды?

— И она взяла видеокамеру?

— Не, она говорит: ну так переключи на другую программу, мне самой эти депутаты надоели.

— Ага-а! И тогда вы взяли камеру?

— Мобильник взял.

— Откуда вы узнали, что это были депутаты?

— Жена сказала.

— Значит, она тоже стояла у окна?

— Не, она лежала.

— У окна?

— Не, на диване.

— Но оттуда хорошо видно, то, что происходит на улице?

— Нормально.

— Спасибо за интересный рассказ, Евгений! Но, прежде чем мы посмотрим сюжет, снятый Евгением, хочу вручить ему приз, предоставленный сетью магазинов модной одежды. Сеть магазинов модной одежды вручает вам, Евгений, карту, владелец которой имеет право купить в любом из магазинов сети одежду из новой коллекции!

— Спасибо, — сказал Евгений.

— Задолбал, — сказал Николай и поудобнее устроился на диване. Диван поудобнее устроился под Николаем.

Наконец после длинной рекламной паузы начался сюжет. На экране затряслись ветки деревьев и, подрагивая, стали приближаться, расплываясь при увеличении, опоры освещения вдоль дворового проезда настолько непримечательной наружности, что самой особой его приметой были гаражи-ракушки. По дороге, огороженной бульонными кубиками гаражей, возбужденно двигалась странная группа людей.

— Сейчас вы увидите, дорогие телезрители, что все эти депутаты — уро… покалечены! — комментировал за кадром ведущий. — Абсолютно у каждого из них — травмы различной степени тяжести. Вот этому, с костылями, явно накостыляли. — Ведущий улыбнулся своей шутке. — А этому нанесли конкретный такой синдром.

— Ну, ничего себе! — радостно произнес Николай, увидев мужчину без обеих рук: пустые короткие рукава летней рубашки болтались, как обещания ликвидировать задолженности по зарплате. — Кто это его так уделал? Жириновский что ли?

— В студии мне подсказывают, — ликовал за кадром ведущий, — что вчера в Госдуме обсуждался вопрос о продаже земли депутатам. Простите, наш продюсер меня поправляет: вопрос о продаже земли россиянам. Неужели он обсуждался так жарко? Посмотрите, посмотрите! От этого депутата осталась буквально только верхняя часть туловища!

Камера в мобильнике Евгения, действительно, наехала на коляску, в которой сидел мужчина с полегшим, как хлеба, лицом агрария.

— Наш оператор подсказывает мне, как раз вчера группа депутатов встречалась с президентом, — кричал за кадром ведущий. — Неужели, неужели разногласия правительства и Думы…

Камера Евгения переместилась в авангард группы, и Николай увидел, что толпу возглавляет коляска Любы. Николай скатился с дивана и подскочил к телевизору. Лицо Любы укрупнилось, и она весело посмотрела в глаза Николаю.

— Так чего она — уже встретилась с гарантом?! — простонал Николай.

Пометавшись, он схватил сотовый и упал на край дивана.

— Так… так… Номер? Номер…

Камера крупно показала увязавшегося за группой инвалидов бездомного в футболке с надписью «Питсбургс пингвинс», затем опоры наружного освещения стали уменьшаться, задрожали ветки деревьев, и сюжет окончился.

— Уважаемые телезрители, если кто-то из вас узнал кого-либо из тех, кто был на экране, или был свидетелем этого события, позвоните в студию прямо сейчас! Я прошу показать наш телефон!

Николай принялся судорожно давить на кнопки мобильника. Занято!

— А вот и первый звонок! — неслось из телевизора. — Алло!

— Алло?

— Алло! Говорите!

— Вы меня слышите?

— Говорите, вы — в эфире!

— Я коренная москвичка… — дребезжало в студии, — с года проживаю…

— Покороче, пожалуйста! Вы были свидетелем?

— Да, все произошло буквально на моих глазах.

— Что именно?

— Булочную закрыли прямо на наших глазах!

— Какую булочную? Где? Побыстрее, пожалуйста!

— Мы все много лет пользовались булочной…

— Да-да-да!

— И вдруг начинается строительство жилого дома для депутатов, причем это даже не дом, а дворец какой-то, и нашу булочную сносят!