Алексей отшатнулся, схватил со стеллажа первое, что попало в руку. Это оказался ржавый огрызок трубы. Когда приземлившаяся бестия бросилась на него, он вонзил его ей в живот.

Он сел, прислонился спиной к стеллажу и угрюмо смотрел на то, что натворил. Эмма сидела напротив, вытянув стройные ноги, вздрагивала, давилась кровью, не отрывала от него мутнеющих глаз. В ней не осталось ничего зловещего, обычная умирающая женщина. Кусок трубы торчал из живота, и извлекать его не было смысла. Под телом пузырилась кровь. Она шевелила губами, словно что-то говорила, но плевать он хотел на нее. Умирает – туда ей и дорога.

Алексей зажмурился, а когда открыл глаза, все уже кончилось. Женщина свесила голову.

На него навалилось беспамятство. Казалось, вечность прошла, а он все парил в невесомости. Алексей насилу очнулся и криво усмехнулся. Он уже без пяти минут доходяга, а к выполнению задания еще не приступал.

Часы извещали, что прошло сорок минут. Он находился в компании шестерых мертвецов, и краше они за это время не стали. Еще один валялся за пределами мастерской.

Очевидно, тоннель совершенно не использовался. В нем было тихо.

Уваров прошел по мастерской, подобрал свой планшет, натянул сапоги. Из оружия у мертвых гестаповцев были только пистолеты. «Парабеллум» нашелся лишь у одного.

Алексей пополнил боеприпасы трофеями, привел себя в порядок. На форменной куртке выделялась дырка, пришлось зацепить ее изнутри английской булавкой. Ноги подкашивались, желчь плескалась у горла. Невыносимо хотелось пить.

Обретя сравнительно приличный вид, он приступил к поискам второй двери. Элементарная логика подсказывала ему, что она должна быть. Он нашел ее в неприметной нише за верстаками, но не успел подняться.

Дверь протяжно завыла. С единственной ступени скатился низенький толстоватый обер-ефрейтор в мышиной униформе вермахта. Алексей отпрянул за верстак, но убедился в том, что тот один, и вышел. Обер-ефрейтор икнул от неожиданности, глаза его забегали, рука схватилась за автомат, висевший на плече. Трупы в зале неплохо просматривались.

– Вы кто такой, господин гауптман? Что здесь происходит?

– Отставить, обер-ефрейтор! – раздраженно рявкнул Алексей. – На охраняемый объект проникли враги. Здесь проводилась секретная операция. Повесь обратно автомат, я покажу документы.

Но служивого такая формулировка не устраивала. Он стащил-таки с себя автомат, потянулся к затвору, чтобы передернуть его. Алексей вздохнул и ударил его ногой по коленке. Немец согнулся, поймал второй удар в челюсть, но устоял, только физиономия его сделалась глупее некуда. Только третий удар повалил служивого на ступени, и он лишился чувств.

Уваров поднялся к двери, высунулся наружу. Изгибался каменный коридор, освещение в нем было слабое, мигала тусклая лампочка, готовая перегореть. В коридоре было тихо.

Алексей плотно притворил дверь, вернулся к поверженному обер-ефрейтору, отцепил от его ремня фляжку, убедился, что в ней не какая-нибудь гадость, а обычная вода, жадно выпил ее до дна. Обер-ефрейтор застонал, но пока не собирался приходить в себя. Пока он отдыхал, Алексей избавил его от оружия, перевесил патронташ и подсумок себе на ремень. В первом было три запасных магазина, во втором – столько же ручных гранат.

Нож в кожаном футляре был неплох, идеально заточен, с удобной рукояткой. Алексей конфисковал его, но повесить на пояс не решился, сунул в карман. Содержимое ранца интереса у Уварова не вызвало – не барахольщик. А мысль о еде вызывала только тошноту.

Когда обер-ефрейтор после недолгого отсутствия вернулся в этот мир, то обнаружил, что руки за спиной связаны его же собственным ремнем, а сам он сплющил нос о холодный пол. Военный задергался, запыхтел, с усилием перевернулся, устремил на незнакомца взор, обуянный ужасом.

Алексей сидел, привалившись к верстаку, поигрывал пистолетом.

– С пробуждением тебя, бравый солдат Швейк.

Толстяк задрожал, застучали зубы. Возможно, он был исполнительным, дисциплинированным человеком, но умирать не хотел ни сегодня, ни когда-либо еще. Над стойкостью и мужеством ему следовало бы поработать.

– Вы кто?

– Тихо! – Алексей приложил палец к губам. – На помощь не зови, не поможет. А станешь нервировать, зубы выбью. Неважно, кто я, не твое это дело. Жить хочешь?

Солдат лихорадочно закивал.

– Тогда ни о чем не спрашивай, а только отвечай на мои вопросы. Они будут не самые сложные. Врать не советую, встану и убью. Имя, должность, воинская часть? Что ты здесь делаешь?

– Ганс Шуппе, – пролепетал язык. – Обер-ефрейтор, Триста сорок пятый пехотный батальон, прохожу службу на узле обороны. За коридором – склад обмундирования, потом продуктовый и несколько цистерн. Только в них уже нет солярки, она кончилась. Да и на других складах ничего не осталось. Обхожу помещения. В этом нет необходимости, но склады должны охраняться, что бы там ни находилось. В эту сторону не должен был идти. Не мой тоннель, хотя они и связаны. Услышал шум, постоял у двери, вроде ничего, вернулся к себе, потом все же решил проверить.

«Всего лишь какой-то шум? – Уваров усмехнулся. – Неплохая звукоизоляция в этом подземелье».

– Когда тебя сменят?

– А который час?

– Половина четвертого. – Он посмотрел на часы и изумился.

Время летело, как ракета.

– Примерно в половине пятого. Тоннель растянутый, пока еще доберется смена.

– Сколько вас здесь?

– Один караульный взвод на подземную часть объекта. Есть еще один взвод, он наверху. Количество караульных сокращено вдвое, люди привлечены к другим работам.

– Далеко отсюда электростанция?

Обер-ефрейтор открыл от удивления рот, заморгал, но все же ответил:

– Электростанция к северу, на нашем уровне, через два тоннеля.

– Есть к ней проход, минуя главный тоннель?

– Да, конечно. – Шуппе лихорадочно облизывал пересохшие губы. – Там несколько проходов, есть еще зал для топливных баков. Отсюда до электростанции можно дойти за десять минут.

– Персонал большой? Кто работает на электростанции?

– Это техники из инженерных частей, у них имеются специальные допуски, выданные службой безопасности. Старший мастер – Генрих Энгерс, у него в подчинении человек восемь.

– Сможешь объяснить без вранья, как безопасно пройти к электростанции?

– Да, наверное. А зачем вам?

– Не твое дело. Умеешь читать чертежи?

– Не знаю. Могу попробовать. Я обучался в техническом училище города Растенбаум. Не убивайте меня, пожалуйста, – взмолился пленный. – У меня старенькая мама, невеста в Растенбауме.

– Такая же ватрушка, как и ты сам? – Алексей усмехнулся, подобрался к пленнику на корточках, навис над душой, погрузился в атмосферу чужого страха. – Послушай меня, дружище. Меньше всего на свете мне нужна твоя жизнь, но при этом безразлично, будешь ты жить или нет. Я просто привык выполнять свои обещания. Останусь доволен твоими показаниями, подарю жизнь. Сейчас я развяжу тебе руки, но только для того, чтобы ты тыкал пальцем в схему. Больше ни для чего, уяснил? При первом же вранье все наши договоренности отменяются.