Грек встретил их с распростертыми объятиями, видно, уж и не надеялся, что Антон Ильич сдержит слово и вернется. Они сели выбирать билеты.

– Ну, что вы решили? – с энтузиазмом спросил грек. – Когда летите?

Антон Ильич посмотрел на Юлю.

– Можем улететь завтра, – предложил он. – Есть удобный рейс на Париж.

– Завтра? – ахнула Юля.

– Да. А что? Ты против?

Она растеряно смотрела на него.

– А можно остаться здесь на денечек? Здесь так хорошо! Мне тут нравится.

– Ну конечно. Тогда в понедельник? Она неуверенно кивнула.

– Если хочешь, поедем до Афин на пароме. Хочешь?

– На пароме? На каком пароме? – ему показалось, в ее голосе послышался испуг.

– Ну это просто ради приключения, – поспешил успокоить он. – Если ты хочешь.

– Я? Нет, я не хочу. Давай лучше на самолете.

– Ладно. Давай на самолете. Так даже лучше. Здесь до аэропорта нам всего пятнадцать минуть ехать. А так… – он прищурил глаза, подсчитывая что-то в уме. – Ты права. Все, решено, на самолете. Давай, – обратился он к греку.

– Значит, мы смотрим понедельник, два билета Ираклион – Афины, и два Афины – Париж, так? – уточнил тот.

Антон Ильич снова обернулся к Юле:

– В Париж, да?

– Ну да. А что, еще куда-то можно?

Он раскинул руки:

– Конечно можно! Я же говорил тебе.

– А куда?

– Да куда угодно! Хочешь в Вену, хочешь в Милан, хочешь в Рим. Куда ты хочешь?

– Я не знаю.

– В Вену есть прямой рейс отсюда, – произнес грек, глядя в компьютер. – Как раз в понедельник. Сейчас посмотрим, остались ли билеты. Хотите?

Антон Ильич вопросительно взглянул на Юлю.

– А что? Может, правда, в Вену?

Она как будто совсем растерялась.

– Сходим в Оперу. Погуляем по рингу.

– По чему погуляем?

– По рингу. По их бульварному кольцу. Там очень красиво. Такая архитектура вокруг! Осенняя листва под ногами, голубой Дунай, а? Ничем не хуже Парижа.

Она молчала.

По-моему, неплохой вариант, рассуждал Антон Ильич. – Прямой рейс. Время себе сэкономим. Один перелет, и мы уже там.

– Есть! – выкрикнул грек. – Два места есть.

– Отлично! Ну? Что скажешь? Берем?

Юля пожала плечами. Антону Ильичу показалось, что лицо ее погрустнело, и он быстро проговорил:

– Нет, если ты хочешь Париж, оставим Париж, я не настаиваю…

– Да нет, дело не в этом, – перебила она его.

– А в чем?

Что-то переменилось в ее лице. Глаза ее смотрели с беспокойством и каким-то нетерпением, словно ей претило сидеть здесь и выбирать маршруты.

– Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоился Антон Ильич. – Что-то не так?

Он хотел взять ее за руку, но она отняла ладонь и порывисто произнесла:

– Да я не знаю! Я не знаю, куда я хочу, понимаешь? Не-зна-ю!

Казалось, она или закричит сейчас, или заплачет.

– Юленька… – только и сказал он.

– И не спрашивай меня!

Она вскочила со стула:

– Ты решай сам, ладно? Я тебя на улице подожду.

Антон Ильич ничего не понял, но разбираться было некогда. Время поджимало, грек торопился, и он решил купить билеты, несмотря ни на что, а потом уже выяснить, что происходит с Юлей. Вариант с Веной привлекал его больше всего и казался самым удачным, но он так и не понял, одобрит ли его Юля, и, чтобы не рисковать, решил везти ее в Париж.

Еще полчаса они с греком вносили данные в компьютер – Антон Ильич держал паспорта наготове и диктовал, – распечатывали длинные полосы электронных билетов, проверяли, не ошиблись ли где, потом искали билеты из Парижа в Москву и так же оформляли их. Наконец Антон Ильич вышел на улицу. Юля ждала его, прохаживаясь вдоль сувенирных лавок. Она казалась успокоившейся и улыбчивой, как всегда.

– Смотри, что я тут нашла, – сказала она подошедшему Антону Ильичу.

На стене висели тканые коврики с разными рисунками. Тот, что понравился Юле, изображал кораблик, плывущий вдаль, и был особенно красочным, по-детски наивным и жизнерадостным. Продавец достал рулон, кинул его на землю, развернул, и они увидели целый ряд таких ковриков с корабликами, соединенных между собой бахромой. Грек показал, что они могут купить два таких, или три, или даже десять, а потом просто разрезать их поперек бахромы. Он уже достал ножницы и нацелился на коврики, спрашивая, сколько штук им отрезать, но Юля замахала руками:

– Нет, нет, не надо! Не режьте! Мы не будем покупать, мы только хотели посмотреть. Не надо, не надо!

Они поспешили уйти. Антон Ильич повел ее в итальянское кафе.

Его место было свободно, и они забрались на стулья перед широким окном. Бармен и официанты узнавали Антона Ильича и здоровались, с интересом глядя на Юлю. Он взял на себя смелость и заказал все на свой вкус. Вскоре перед ними подставили тарелку ассорти с кусочками сыров, ветчины и овощей, пиалу с оливками и вялеными помидорами, потом принесли спагетти с морепродуктами. Юля с аппетитом ела и не переставала удивляться тому, как вкусно здесь готовят. Спагетти были скользкими и упругими, ни одна полоска не слипалась с другой, соус был в меру солоноватый, а начинки хватило бы на две порции, так много в ней было креветок, мидий, осьминогов и кальмаров.

– Как в Италии! – восхищенно произнесла Юля.

Антон Ильич довольно кивнул.

После еды они заказали кофе, которым так бравировал Антон Ильич. Юля с наслаждением понюхала горячий аромат, поднимавшийся от чашки, и, прикрыв глаза от удовольствия, отпила глоток.

– Здесь правда все так вкусно, или это у меня настроение такое хорошее? – с улыбкой спросила она.

– Нет, здесь правда хорошо готовят. У них повар – итальянец.

– Знаешь, я недавно прочла такую интересную мысль. Представляешь, первая еда, которая запоминается ребенку как самая-самая вкусная, почти всегда оказывается не дома. То есть, это не мамина еда, как обычно думают, а какая-нибудь, которую ребенок попробовал в гостях, или на празднике каком-то, или кто-то его угостил. Мы проверяли с девчонками, и правда, сходится! Все вспомнили, что самое вкусное было не дома. Странно, да?

– И у тебя?

– И у меня. Самое первое, что я помню, это манная каша, которую готовила бабуля. Я не знаю, как она ее варила, что она туда добавляла, но нигде мне так вкусно не было! Мама тоже кашу готовила, но у нее так вкусно не получалось. В садике тем более. А вот у бабули… А у тебя? Что ты помнишь самое-самое первое?