«Довольно, – одернул себя Игорь, поняв, что фантазия разбушевалась не на шутку. – Сейчас накручу себя зазря, буду бормотать, мямлить, и тогда мне точно воевода не поверит…»

– Итак, – тем временем заговорил хозяин покоев, глядя то на светловолосого дружинника, то на десятника. – Что можете сказать в свое оправдание?

– Не знаю, поверите ли вы мне, – откашлявшись, сказал Прокофий, – но я Игорю никакой не сообщник. Я с ним прежде и заговаривал от силы раза три, а сегодня случайно на улице встретил, решил спросить, как они в Тушино сходили, а он, оказывается, уже успел к Книжнику прийти и ноу… штуковину его украсть.

– Допустим. Ну а ты что скажешь, Игорь? – перевел воевода взгляд на светловолосого дружинника. – Правду говорит десятник Прокофий?

– Правду. Прокофий тут действительно ни при чем, – заявил разведчик. – Сам я все это провернул.

– Значит, сам, – кивнул воевода. – Ну, допустим. Теперь объясни мне, почему, как ты с Тушино прибыл, мне об том не доложил? Специально тайком действовал, чтоб тихо обокрасть княжеского советника? И почему ты один вернулся? Где другие?

– У кио. Кио наших в плен взяли, – собравшись с мыслями, ответил Игорь.

Прокофий резко повернулся к дружиннику и уставился на него до того удивленно, будто впервые увидел. Воевода, более хладнокровный, лишь выгнул бровь.

– Кио? – переспросил он. – Серьезно? И где же вы на него наткнулись?

– Не на него, а на них – несколько их там, трое, как минимум. А с ними – маркитант Вадим еще…

– Вадим? Это что же, тот самый? – еще больше удивился воевода. – Так он же, вроде бы, того… сгинул?

– Да нет, оказалось, умудрился, сволочь такая, в Красное поле забраться и там прожечь себя, так и выжил. И здоровей стал гораздо – то тщедушный был, а теперь стал громадный, как тур!

– Надо же, какие новости интересные… и безрадостные. И что же, получается, Вадим и кио вас пленили? Но где вы на них наткнулись? Это они на складе том, тушинском, были? – догадался воевода.

– Ну да! – обрадовался Игорь. – Нас, получается, Третьяк специально туда привел… Ну, Третьяк – этот тот наемник, которого мы с Захаром по дороге в Кремль выловили три дня назад…

– Да понял я, понял, о ком ты. Но… история, конечно, очень уж… фантастическая. Вадим этот, чудом выживший… да и кио… Сам ведь знаешь, до чего редко они встречаются! И вот тебя ловят на краже, приводят ко мне, а ты вдруг говоришь, что кио и предатель‑маркитант взяли в плен остальных дружинников, кто с тобой был…

– Ну а что же мне еще сказать, если так оно все и было?

– Если так и было, так и говорить надо, да. Но просто верится в твою историю с трудом – потому что ей кража у советника княжеского предшествовала.

– Я понимаю прекрасно, – кивнул Игорь. – Но не вру ни капли сейчас. Хотел бы соврать, придумал бы что‑то попроще.

– Ну, допустим. Но даже твоя история не объясняет, почему тебя не пленили, а отправили сюда, в столицу. Вывод, как говорится, напрашивается сам собой.

– Напрашивается. Но на самом деле они просто хотят, чтоб я им этот ноутбук принес. Якобы когда я это сделаю, они всех пленников отпустят. Вот прямо сейчас меня снаружи этот самый Третьяк ждет с несколькими нео. И когда я с ноутбуком к ним выйду, они меня обратно в Тушино отведут, и там мы обменяемся: я им – ноутбук, они мне – пленников. Таков был план кио.

Воцарилась тишина. Воевода хмурился, Прокофий удивленно хлопал глазами. Игорь молчал, ожидая новых вопросов.

Наконец хозяин разлепил губы и медленно произнес:

– Предположим, все так, как ты говоришь. Но что будет с пленниками, если ты не отдашь кио ноутбук? Их ведь убьют, так?

Игорь с мрачным видом кивнул.

– Вот ведь напасть… Ну почему же ты не пришел ко мне напрямую и не рассказал все это, как вот сейчас? – спросил воевода. – Почему решил действовать тайком?

– Потому что… потому что думал только о том, как бы спасти друзей и побратима, – понурившись, выдавил Игорь.

Он не лукавил, но и не говорил всей правды. Ну к чему, в самом деле, воеводе знать, чего от него изначально ждал светловолосый дружинник? С другой стороны, Игорь резонно сомневался, что хозяин покоев таким его ответом удовлетворится. По крайней мере, именно это читалось в хмуром взгляде командира. Это же он, в итоге, и сказал вслух:

– Не юли, Игорь. Говори, как есть. Ежели хочешь, конечно, чтоб я тебе все‑таки поверил.

«Будь, что будет…»

– Думал я, что вы не захотите кио ноутбук отдавать. Думал, что отправите в Тушино отряд или два, чтоб попытаться силой наших отбить…

– И решил, что это слишком опасно, так? – уточнил воевода.

Он продолжал пристально смотреть на стоящего перед ним дружинника, и у Игоря невольно возникло ощущение, что его видят насквозь. Это был коронный прием воеводы, о котором все знали, но никто ничего с ним поделать не мог. Вот и сейчас дружинник прекрасно понимал, что отпираться и врать бессмысленно – собеседник легко распознает фальшь, и тогда о реабилитации можно забыть. Его тут же заклеймят предателем и вышлют из Кремля прочь.

Прокофий разумно в беседу не вмешивался, понимая, что каждое сказанное слово может быть использовано против него самого. За ситуацию с ним Игорю было тоже чудовищно стыдно, хотя он прекрасно понимал, что им просто не повезло встретиться.

– Да, я считаю, что это слишком опасно, – стараясь не смотреть воеводе в глаза, ответил светловолосый дружинник. – Там ведь живые люди, там шесть человек. А сколько еще может полечь при штурме?

– Ход твоих мыслей мне понятен, – пожевав верхнюю губу, сказал хозяин покоев. – Только вот не совсем ясно, с чего ты вдруг взял, что имеешь право в одиночку принимать подобные решения? Что можешь один решать за весь Кремль?

Игорь открыл рот… и тут же его закрыл. Вопрос собеседника поставил его в тупик. Не потому, что был нелогичен – как раз наоборот. И почему он раньше не додумался посмотреть на ситуацию с позиции их главного командира. А ведь помимо того, что решение тихонько выкрасть нужную кио вещицу само по себе было ошибочно, у молодого воина не имелось никаких полномочий его принимать. Насыщенные событиями последние недели, за которые Игорь в том числе умудрился побывать в шкуре десятника, внушили юному дружиннику, что вся ответственность за судьбу близких лежит на нем одном. И вот теперь воевода абсолютно осознанно спустил зарвавшегося юнца с небес на землю, и разведчик живо вспомнил, кем он на самом деле является. Вспомнил, что первая его полноценная вылазка за стену случилась всего три недели назад. Что его подвиг в Строгино не случился бы, не встреть Игорь бородатого нейроманта Громобоя с его «ручным» био по имени Щелкун. И что все предыдущие годы это Захар был его старшим братом, а не наоборот. Память услужливо подбросила фрагменты из прошлого – начиная с того самого ключевого момента, когда они, совсем еще юные, встретили в развалинах паука‑мясоеда, и заканчивая недавним рейдом, тем самым, в ходе которого друзья нашли в развалинах Третьяка.