— Поспеши, дорогая, у меня для тебя печальные новости.

Эстель кивнула и быстрым шагом вышла из гостиной. Я расслабилась в кресле, глубоко вдохнула и принялась разглядывать роскошную комнату. Без сомнения, Эстель будет настаивать, чтобы я поселилась с ними. Ведь я её лучшая подруга, почти сестра. Жизнь станет во всех отношениях чудесной…

Но как же алмаз Тик-так? И Ребекка? Нет, нельзя забывать о моей миссии. С утра, едва рассветёт, я пойду к Снэгсби и потребую вернуть мне ожерелье. Если они не отдадут, придумаю, как стащить его, прежде чем эта парочка снова использует камень, чтобы лишить жизни ни о чём не подозревающую жертву. Но сегодня я позволю себе просто немного отдохнуть и насладиться вкусной едой.

Я закрыла глаза. Но тут же открыла их и вскочила на ноги — из холла доносились рыдания. Я поспешил на звук. Плакала горничная — она несла поднос с посудой и рыдала в три ручья. Это была Берта, которая так помогла мне в прошлый мой приход.

Оказалось, её мама заболела. И бедная Берта хотела скорее бежать к ней, но сначала она должна была подать барону Дамблби кофе и почитать ему, пока он не заснёт.

— Ну-ка дай это мне. — Я решительно забрала у неё поднос с кофе. — Ступай домой к маме, а я позабочусь о бароне. Не беспокойся, я уже почти член семьи.

Берта убежала прочь, на бегу вытирая слёзы, а я направилась по лестнице наверх, в спальню барона Дамблби.

Маленький дедушка-аристкрат лежал в постели на груде атласных подушек и крепко спал. А его вставная челюсть лежала в кружке с водой на прикроватном столике, и когда он делал вдох, его губы проваливались внутрь, когда выдыхал — быстро-быстро шлёпали друг о друга. Умилительное зрелище.

Я поставила поднос на столик, и барон проснулся. Спросонок он, похоже, не очень хорошо понимал, где находится, но меня всё-таки узнал.

— Она ушла? — спросил он.

— Кто, дорогой?

— Анастасия, — ответил он. — Не могу её больше слышать. Она никогда не замолчит…

Я нахмурилась. Похоже, бедный дедушка всё ещё пребывал в полусне.

— Вы всё путаете, барон Дамблби.

— Она вернулась, — сказал барон, глядя блёклыми глазами в темноту. — Вернулась в этот дом.

— Да, я всё про это знаю. — Я присела на край его постели. — Не спрашивайте откуда — я поклялась Берте, что никому не скажу.

Барон Дамблби в изумлении уставился на меня:

— Ты знаешь про Анастасию? — Дрожащей рукой он схватил меня за руку. — Мы только хотели узнать, что произошло с Себастьяном… Ты ведь понимаешь, правда? У нас не было выбора…

— В чем не было выбора, дорогой?

— Целый год ни слуху ни духу, — пробормотал барон. — А потом она вдруг приходит и рассказывает такое… Она сошла с ума…

— Кто? Анастасия?

— Именно. — Эстель вошла в спальню, держа в руках голубую ночную рубашку, и встала спиной к камину. — Она сказала маме, что они с Себастьяном поженились и что мой брат мёртв. Мама не пустила её на порог.

Мой разум был как в тумане. Я страшно устала и проголодалась. Было трудно уловить смысл того, о чём они говорят.

— Анастасия сказала вашей маме, что Себастьян умер?

Эстель резко кивнула и отшвырнула ночную рубашку в сторону.

— Но если вы знали об этом… — Я встала, мягко высвободившись, и рука барона бессильно упала на одеяло. — Тогда зачем говорили, что ваша матушка не видела Анастасию с тех пор, как её уволила?

— Потому что Анастасия лжёт! — прошипела Эстель. — Мама обыскала всю Англию — нигде нет записи о том, что их обвенчали! — Она смотрела на меня почти с ненавистью. — Я помню, как эта девица сидела на лестнице у нас в холле и рассказывала маме такую нелепую историю, что только безумец мог бы поверить хоть единому слову!

— Макклауд была нашей лучшей служанкой, — пробормотал барон ни к селу ни к городу.

— Тихо, дядя! — шикнула на него Эстель и подошла к кровати.

Барон хихикнул:

— На самом-то деле её фамилия была Макграт, но леди Вивиана звала её Макклауд с тех самых пор, как впервые увидела. У неё, понимаешь ли, была такая родинка под глазом — ну точь-в-точь облако. Вот она и стала Макклауд[3].

Что-то тут не сходится, поняла я и пристально посмотрела на Эстель.

— Сначала вы сказали, что ваша матушка не пустила Анастасию на порог, а теперь — что Анастасия рассказывала эту свою историю, сидя на лестнице в холле.

— Да какая разница! — огрызнулась Эстель. — Да, она сидела на лестнице, когда плела свои небылицы, что она, мол, из какого-то иного мира, где людей косит неведомая болезнь.

Я ахнула.

— Она пыталась убедить маму, что ей пришлось вернуться в этот её мир, а Себастьян последовал за ней, хотя и знал, что это будет стоить ему жизни. — Эстель зло рассмеялась. — Бред сумасшедшего, да и только!

Неужели это правда?! Неужели Анастасия — загадочная девушка, появившаяся из ниоткуда и снимавшая комнату у Снэгсби, — пришла из Проспы?! Невероятно! И в то же время, как ни странно, это многое объясняло.

— Себастьян так её любил, — тихо проговорила я, — что надел ожерелье с алмазом Тик-так и отправился за ней.

Эстель бросилась ко мне как коршун:

— Откуда ты знаешь про это дурацкое ожерелье?! Нет никакого ожерелья! Это всё ложь! — Она принялась довольно-таки сильно трясти меня. — Ты видела её, да?!

Я оттолкнула распоясавшуюся девицу:

— Кого видела, глупая вы курица?! — С величайшим достоинством я одёрнула свой грязный фартук. — А что до дурацкого, как вы изволили выразиться, ожерелья, то если бы я не поклялась молчать, то сказала бы вам, что оно очень даже существует, поэтому весьма вероятно, что Анастасия рассказала чистую правду.

— Ты такая же помешанная, как она! — прошипела Эстель.

— Ребёночка так и не окрестили, — печально сказал барон.

Я увидела, как на лице Эстель промелькнуло паническое выражение.

— Дедушка уже наполовину спит, сам не знает, что говорит, — пояснила она.

Но она опоздала.

— У Анастасии был ребёнок? — спросила я.

— Не говори глупостей, — отрезала Эстель.

— Я не видел её с тех пор, как ей подошёл срок, — проговорил барон дрожащим голосом. — Но я её слышал, и это было невыносимо, она снова и снова…

— Ей нужны были деньги, — вмешалась Эстель, снова заставив двоюродного дедушку замолчать. — Но мама знала, что Себастьян ни за что не женился бы на ней. Да, Анастасия носила ребёнка, однако это не мог быть ребенок Себастьяна, поэтому мы просто выставили её на улицу.