— Подпустим на триста метров, огонь открывайте сразу после пулеметчиков. Главное — первый наскок сбить, прижать к земле, второй раз быстро не поднимутся.

Логично, с патронами в роте негусто, самый большой боезапас у трофейного пулемета, поэтому открывать огонь на дальней дистанции нельзя из экономии боеприпасов.

И побежал дальше, к пулеметному гнезду на правом фланге. Минуты тянулись мучительно медленно, а немцы атаковать не торопились. Колонна остановилась на расстоянии больше километра. Отдельных фигур было не разобрать, только общее шевеление. Но вот в воздухе раздался до зубной боли знакомый свист.

— Ложись!!!

И тут же. Бах, бах, бах, ба-бах! Мы с Витьком едва успели нырнуть в окоп. За ночь стенки окопа оттаяли и начали оплывать, на дне хлюпала вода. Бах, ба-бах, бах, бах! Минометы у фрицев батальонные, с нашим не сравнить. Бах, бах, бах, бах! Уже чуть дальше. Обстрел был не очень интенсивным, да и продолжался недолго, минут десять. А может, и того меньше — в эти минуты время течет совсем по-другому. Едва обстрел прекратился, приполз ротный.

— Как вы тут?

— В порядке.

— Ну и хорошо. Минут через десять-пятнадцать опять обстреляют, потом полезут.

— Потери большие? — поинтересовался я.

— Не, все целы.

А мне почему-то показалось, что рота должна чуть ли не половину потерять. Должно быть, давно я в такой переплет не попадал.

— А чего они сразу-то не лезут? — интересуется Витек.

— На вшивость нас проверяют. Может, мы без боя уйдем.

— Как это так? — удивляюсь я.

— А так. Фриц, он ведь тоже человек, и умирать ему тоже не хочется. Они же знают, что нас здесь мало, и догадываются, что патронов кот наплакал, вот и щупают — авось слабину дадим и сами уйдем. Вот были бы у них танки, тогда бы они нас без разговоров в землю закатали. Ладно, готовьтесь, скоро начнут.

— Кстати, а долго нам тут еще сидеть? — поинтересовался я. — Майор говорил, что только до утра, а уже, вроде, совсем утро.

— Не знаю, что он там тебе говорил, а в бумаге четко написано «до получения приказа».

— А если приказа вообще не будет?

— Значит, не будет, — отрезал ротный и уполз.

Сурово. Я сунул лопатку в руки Витьку.

— Копай, давай. Чую, это не последний обстрел, который нам в этом окопчике придется пережить.

Или кому-то не пережить. Но этого я вслух произносить уже не стал. Угол подъема ствола сразу выставил на триста метров. Подумал и винт горизонтальной наводки закрутил до предела влево, решив вести обстрел слева направо. В принципе, разницы нет — слева направо, или справа налево, но так как-то привычнее. Закончив с минометом, открыл ящик и начал еще раз проверять мины. Бах, бах, бах, бах! Прав был ротный, началось! Торопливо захлопнул укупорку, чтобы не попала земля. Витек присел рядом со мной на свежевскопанную землю.

— В первый раз? — кричу.

Солдатик кивает. Вижу, что ему страшно. У меня и самого поджилки трясутся, но вида стараюсь не показывать. Наверное, к этому невозможно привыкнуть. Бах, бах, бах, ба-бах! Последняя мина ложится очень близко к нашему окопчику. Наше счастье, что гаубиц у немцев нет. Они эту высотку за несколько минут расковыряли. А мина, выпущенная из батальонного миномета, оставляет воронку глубиной где-то в полметра и в диаметре метра полтора. По сути, страшно только прямое попадание в окоп, но с километра в маленькую стрелковую ячейку еще нужно попасть.

Вот если бы у нас было время и нормальные лопаты, то мы выкопали траншею полного профиля на обратном скате высоты и пережидали обстрел там. При наличии же некоторого количества строевого леса можно сделать землянки хотя бы в два наката. Такое перекрытие мина не пробьет даже при прямом попадании. Бах, ба-бах, бах, бах! Ох, что-то я размечтался. Ни времени, ни лопат, ни леса у нас нет, да и мерзлая земля ударным темпам земляных работ не способствует. Поэтому и пережидаем обстрел в индивидуальных окопчиках глубиной метра полтора, максимум.

Обстрел на этот раз еще менее интенсивный, но более продолжительный — под его прикрытием немецкие пехотинцы выдвигаются через поле. Знали бы они, сколько у нас патронов на винтовку — шли бы в полный рост и мины зря не тратили. Я уже начинаю беспокоиться — судя по времени, фрицы уже должны подойти близко, а команды на открытие огня все нет. Может, ротного убили и команду подать некому? Выбрав паузу между двумя разрывами, высовываюсь из-за бруствера и едва успеваю нырнуть обратно. Над головой свистят осколки. Немецкая цепь еще достаточно далеко, идти им приходится по той же грязи, что и нам прошедшей ночью, а потому скорость у них невелика.

Но вот я скорее ощущаю, чем слышу: «К бою!».

— К бою, Витек!

С этого момента все страхи и сомнения как бы отходят на задний план. Рывок! Миномет становится на подготовленную площадку. Навожу ствол на левый фланг немецкой цепи и черенком лопатки осаживаю опорную плиту. Горизонтировать некогда.

— Мину!

Мне в ладонь тычется холодный яйцеобразный корпус. Хорошо слышно, как мина идет вниз по стволу и блямкает о казенную часть. Выстрела нет. Тяну рычажок. Ках!

— Мину!

В полете мина находится секунд пять, за это время успеваю опустить в ствол следующую. Неслышный и нестрашный на вид разрыв вспухает метрах в двадцати позади группы немцев. Перелет! Или они слишком приблизились, или я миномет криво поставил. Торопливо кручу муфту, поднимая ствол. Ках!

— Мину!

Уже лучше, доворачиваю ствол вправо. Что ни говори, а для пехоты страшнее пулемета зверя нет. К этому времени фрицы, в основном, роют носами землю, на короткие перебежки в направлении высотки отваживаются немногие. Особенно свирепствует трофейный МГ на правом фланге, к нему патронов больше всего, покойные пулеметчики позаботились. Ках!

— Мину!

Еще правее ноль-сорок. К минометному обстрелу высотки добавляется пулеметный. Ках!

— Мину!

Еще правее, стараюсь навести ствол на тех, кто мне кажется пулеметным расчетом. Ках!

— Мину!

Пулеметная очередь выбивает землю из бруствера, заставляя невольно нырнуть в окоп под надежное прикрытие земли. Засекли, сволочи!

— Мину! Мину, твою перемать!

Одного взгляда вниз достаточно, чтобы понять — напарника у меня больше нет. Шапка слетела с головы, а во лбу как бы открылся третий глаз, из которого стекает алая струйка крови. Ох, не вовремя ты высунулся. Вытаскиваю из лежащей на коленях руки килограммовое стальное яйцо с ребристым хвостовиком и опускаю его в ствол. Ках! Бой продолжается.

Нагнуться, вытащить мину из укупорки, выпрямиться, опустить мину в ствол, поправить горизонтальную наводку, вращая винт, и вертикальную, подкручивая муфту, потянуть за рычаг… Ках! Миномет выплевывает очередной «подарок» своим бывшим хозяевам. На весь цикл уходит секунд десять-двенадцать. При этом надо еще отслеживать места падения выпущенных мин. Пули то и дело выбивают землю из бруствера, но в этой гонке нет времени обращать на них внимание. Муфта поворачивается до упора, немцы приблизились уже метров на двести. Приходится передвинуть втулку на следующее отверстие в трубке и выкрутить муфту обратно.