Тогда Люба, собравшись с духом, попыталась перевернуть человека на спину. Это сделать удалось довольно легко. Люба глянула на лицо и ойкнула. В небо смотрели широко открытые голубые глаза, которые никак не могли принадлежать живому. Рот незнакомца был полуоткрыт, и вокруг него ползали муравьи. Не разбирая дороги, почтальонша бросилась сквозь заросли. Она не обращала внимания на колючки и, в кровь раздирая руки и ноги, устремилась прочь от ужасного места.

Люба пришла в себя только в здании почты.

– Там… там… – бессмысленно повторяла она, указывая куда-то в окно.

– Что случилось? – испуганно спросила начальница, с недоумением смотря на белое лицо и трясущуюся челюсть своей подчиненной.

– Там мертвец! – наконец выговорила Люба и без сил села на стул.

* * *

– Странно все это, – рассуждал на другой день начальник районной милиции, – труп этот странный, место, где он обнаружен, странное, способ убийства непонятен, а почему это случилось в нашей глуши, и вовсе необъяснимо.

– Да уж, – удрученно подтвердил его заместитель, – и откуда он свалился на нашу голову?

– Понятно, что не с неба свалился. Но как попал в эти заросли? Никто его не опознал, – продолжил свою мысль начальник, – ничего при нем не обнаружено, хоть бы зацепка какая, вещица там… Ничего, кроме следов этой дуры-почтальонши, которая неизвестно зачем туда полезла. А пролежал он там не больше суток. За это время дождей не было. Как его туда доставили? На машине? Опять же никаких следов. Может, на телеге или на верховой лошади? И тут – пусто! Принесли на руках? Но мужик-то здоровый. В одиночку его явно не утащить… Значит, несли несколько человек. И снова, где следы? Сквозь эти заросли и днем-то не пролезть, а ведь несли наверняка ночью. Кто же днем на такое решится? Но хоть бы одна сломанная веточка. Только Тимофеева следы оставила, точно лошадь неслась! И ни одного свидетеля! Потом, что это за человек? Я сначала думал – уголовник. Нет, не похож. Нисколечко не похож! Руки, ты обратил внимание, какие? Холеные. Мягкие да белые. Конечно, и эта братия работой особо себя не утруждает. Но на этих руках ни шрамов, ни татуировок. А будь это уголовник, наколка бы обязательно имелась. Теперь, как его убили? На шее две небольшие ранки, вроде укуса. Причем укуса не сильного, никаких посинений нет.

– Может, отравили? – подал голос заместитель.

– А черт его знает, подождем результатов вскрытия.

В этот момент зазвонил телефон. Некоторое время начальник молча слушал, по его лицу нельзя было понять о характере сообщаемого.

– Да неужели? – неожиданно воскликнул он. – Не может этого быть! Уверены? Ничего не могу понять…

Он положил трубку.

– Час от часу не легче! Знаешь, от чего скончался наш незнакомец? От потери крови. Медэкспертиза утверждает, что тело совершенно обескровлено. Совершенно! Но что это объясняет? Напротив, еще больше запутывает. Ведь ран на теле, не считая двух небольших на шее, не обнаружено. Так куда же делась кровь? Самим, я вижу, нам здесь не разобраться. Придется обратиться в МУР. Да и картотекой их не мешало бы воспользоваться. И все же очень уж странное дело.

* * *

За три дня до описываемых событий в небольшом домике на одной из окраин Москвы состоялся следующий разговор.

В домишке этом потрясали ветхость и запустение. Будь здесь покойный прорицатель, он сразу же узнал бы своих знакомых. Крупный мужчина был не кем иным, как заместителем главного врача Тихореченской психиатрической лечебницы Степаном Ивановичем Козопасовым. Второй же, пожилой невзрачный человечек, был известен по рассказу прорицателя как Корытов. Именно эти странные личности и сидели сейчас за старомодным круглым столом и, казалось, мирно беседовали. На столе стоял самовар, бутылка коньяка, нехитрая закуска.

Трудно сказать, удивился бы прорицатель, увидев эту парочку, сидящую вместе за столом. Скорее всего нет. Разговор между ними шел вроде бы самый мирный.

– Значит, в отпуск приехал? – спросил у Козопасова Корытов.

Тот молча кивнул. Рот его в этот момент пережевывал бутерброд с колбасой.

– Проголодался с дороги, – констатировал Корытов, – ты чайком, чайком запивай…

– С поезда прямо к вам, – прожевав, сообщил Козопасов.

– Это ты правильно, давно увидеть тебя желал.

– В письмах-то много не напишешь, а по телефону тем более не скажешь.

– Верно, верно…

– Вы уж извините, Мастер, что сразу не доложил о произошедшем.

Корытов неопределенно пожевал губами. Потом он налил в рюмку коньяка, подвинул ее Козопасову.

– Давай-ка, Степушка, с приездом!

– А вы? – спросил Козопасов.

– Я? Ну что ж… Если только совсем каплю… Что не доложил вовремя, это, конечно, нехорошо, – со слащавой укоризной проговорил тот, кого Козопасов назвал Мастером, – но не это самое страшное. Хуже, что ты не уберег этого Матвеева. А ведь тебе было приказано охранять его как зеницу ока.

Козопасов удрученно потупился. Некоторое время он молчал, перестав даже жевать. Молчал и старик. Он проницательно смотрел на своего гостя и чуть заметно улыбался.

– Но, Мастер! – неожиданно громко сказал Козопасов. – Я сделал все, что мог, я глаз с него не спускал!

– Значит, не сделал, – твердо сказал старик, – и не кричи, я не глухой. Такое простое дело тебе поручили. Беречь и никого к нему не подпускать. А ты…

– Но за ним и без меня велось неусыпное наблюдение, главврач получил в отношении его строгие инструкции, кроме того, кагэбэшник…

– Это меня не интересует, – сухо сказал старик, – тебе было поручено, ты не справился…

– Ну не справился! – неожиданно развязно произнес Козопасов. – И что из того? Одним психом меньше!

– Ты так считаешь? – не глядя на гостя, спросил старик. Он задумчиво катал по старой застиранной скатерти, покрывавшей стол, хлебные крошки. Потом поднял глаза на гостя, и в них сверкнул огонек.

– Виноват, – примирительно сказал Козопасов, – недоглядел, исправлюсь.

– Молодец, – одобрил старик, – вот это другой разговор. Я вот твоему покойному отцу обещал, что выведу тебя в люди. И вывел, образование дал, к месту пристроил. А то слонялся по первопрестольной… Болтался, извиняюсь, как… – он не докончил.

Лицо Козопасова сразу стало кислым. Не спрашивая разрешения, он потянулся за бутылкой.

– Ты пей, пей… – старик растянул в улыбке тонкогубый рот, он, казалось, о чем-то сосредоточенно думал.

– Вот вы, Мастер, говорите об образовании, – выпив, начал Козопасов, – образование, это, конечно…

– Расскажи-ка мне о его последних минутах, – не слушая, перебил его старик.

– Кого? – не понял Козопасов. – Папаши, что ли?

– Про батюшку твоего я и без тебя знаю! – отчеканил старик и только тут почувствовал, как он зол. – Про Матвеева.