В половине двенадцатого позвонил Маркхэм и сообщил, что сию минуту выезжает с работы к Гринам и en route[80] захватит нас. Больше он ничего не объяснил и резко повесил трубку.

Прокурор приехал без десяти двенадцать, и мрачное уныние на его лице сказало нам яснее всяких слов, что произошла еще одна трагедия.

Мы уже ждали его в пальто и сразу прошли за ним к машине.

– Кто на этот раз? – спросил Вэнс, когда мы свернули на Парк-авеню.

– Ада, – сквозь зубы горько процедил Маркхэм.

– После ее вчерашнего рассказа я этого и боялся… Полагаю, яд?

– Да, морфий.

– Что ж, такая смерть легче, чем от стрихнина.

– Нет, слава богу, она жива! То есть была жива, когда звонил Хис.

– Хис? Он был там?

– Нет. Сиделка сообщила в отдел по расследованию убийств, и сержант позвонил мне оттуда. Когда мы приедем, он, вероятно, встретит нас на пороге.

– Так вы говорите, жива?

– Драмм, штатный медик, которого Моран разместил в доме напротив, прибыл немедленно, и благодаря его усилиям Ада была еще жива, когда звонила сиделка.

– То есть сигнал Спроута сработал?

– Видимо, да. И надо сказать, Вэнс, я вам чертовски благодарен за идею держать поблизости врача.

Когда мы подъехали к особняку, дверь открыл поджидавший нас Хис.

– Живая, – произнес он театральным шепотом и увлек нас за собой в зал для приемов, чтобы объяснить причину такой таинственности. – Пока в доме про отравление знают только Спроут и О’Брайен. Спроут ее нашел и, как уславливались, опустил в этой комнате занавески. Драмм одним прыжком был здесь, а Спроут уже ждал его с открытой дверью и проводил наверх, так что их никто не видел. Доктор послал за О’Брайен, и они вместе приводили девушку в чувство, а потом он велел звонить в отдел. Они сейчас заперлись наверху.

– Вы правильно сделали, что никому не сказали, – похвалил Маркхэм. – Если Ада выживет, мы будем держать все в тайне и, возможно, что-нибудь у нее узнаем.

– Я так и подумал, сэр. Пригрозил Спроуту, что сверну его куриную шею, если он кому-нибудь растреплет.

– А он вежливо поклонился и ответил «да, сэр», – добавил Вэнс.

– Точно, черт его дери!

– Где сейчас остальные? – спросил Маркхэм.

– Мисс Сибелла в своей комнате. Позавтракала в постели в половине одиннадцатого и сказала горничной, что пока не встает. Старая дама тоже спит. Горничная и кухарка где-то в подсобных помещениях.

– Вонблон был? – поинтересовался Вэнс.

– Само собой, он приходит каждый день. О’Брайен сказала, что он явился в десять, посидел около часа с миссис Грин и ушел.

– Ему не сказали про морфий?

– А зачем? Драмм свое дело знает. Плюс Вонблон может проболтаться Сибелле или еще кому.

– Правильно, – одобрительно кивнул Вэнс.

– Пока мы ждем доктора Драмма, – предложил Маркхэм, – можно послушать, что скажет Спроут.

Мы прошли в гостиную, и Хис дернул за шнур звонка. Старый дворецкий немедленно пришел и остановился перед нами без малейшего следа эмоций на лице. Его невозмутимость показалась мне почти нечеловеческой.

Маркхэм поманил его ближе.

– Итак, Спроут, расскажите подробно, что произошло.

– Я был на кухне, сэр. Отдыхал. – Его голос звучал, как обычно, деревянно. – И я как раз взглянул на часы и подумал, что пора возвращаться к своим обязанностям, как вдруг зазвонил колокольчик из комнаты мисс Ады. Видите ли, сэр, каждый колокольчик…

– Не нужно объяснять! В котором часу это было?

– Ровно в одиннадцать. И, как я сказал, зазвонил колокольчик мисс Ады. Я поднялся наверх и постучал, но, поскольку ответа не было, позволил себе приоткрыть дверь и заглянуть. Мисс Ада лежала на кровати. Поза была неестественная… ну вы понимаете. И я заметил одну странность, сэр. На кровати стояла собачка мисс Сибеллы…

– Рядом был стул или табурет? – прервал его Вэнс.

– Да, сэр, кажется, да. Скамеечка для ног.

– То есть собака могла сама забраться на кровать?

– О да, сэр.

– Очень хорошо. Продолжайте.

– Собака стояла на кровати на задних лапах и играла со шнуром звонка. Я невольно отметил, что она упиралась лапами прямо в лицо мисс Ады, а та даже не замечала. Я подошел к кровати, взял собаку и тут обнаружил, что несколько нитей шелковой кисти застряли у нее между зубами. Поверите ли, сэр, в колокольчик позвонила собака…

– Удивительно, – пробормотал Вэнс. – Что дальше, Спроут?

– Я потряс юную леди, хотя надежды разбудить было мало – собака мисс Сибеллы топталась у нее по лицу, а она не реагировала. Затем опустил в зале шторы, как меня инструктировали на случай чрезвычайной ситуации. Когда пришел доктор, я проводил его в комнату мисс Ады.

– И это все, что вы знаете?

– Все, сэр.

– Спасибо, Спроут. – Маркхэм нетерпеливо поднялся. – Теперь можете передать доктору Драмму, что мы здесь.

Однако несколько минут спустя в гостиную вместо доктора вошла сиделка – деловитая крепкая женщина среднего роста с проницательными карими глазами, тонкими губами и твердым подбородком. Она приветствовала Хиса товарищеским взмахом руки и официально кивнула остальным.

– Док не может оставить пациентку, – сообщила она, усаживаясь. – Поэтому прислал меня. Он скоро спустится.

– Докладывайте. – Маркхэм все еще стоял.

– Будет жить, я думаю. Мы с полчаса делали ей пассивную гимнастику и искусственное дыхание, и док надеется, что скоро она оправится.

Маркхэм, волнение которого несколько улеглось, снова сел.

– Расскажите нам все, что знаете, мисс О’Брайен. Как она была отравлена? Есть улики?

– Ничего, кроме пустой бульонной чашки, – сказала сиделка смущенно. – Скорее всего, вы найдете в ней морфий.

– Почему вы думаете, что яд был добавлен в бульон?

Она замялась и нервно посмотрела на Хиса.

– Тут такое дело… Около одиннадцати утра я всегда приношу миссис Грин чашку бульона. А если мисс Ада поблизости, то и ей тоже – так распорядилась старая дама. Сегодня утром девушка была в комнате, и я взяла на кухне две чашки. Но когда я вернулась, миссис Грин уже была одна, поэтому я отдала ей ее чашку, а другую поставила на столик у кровати мисс Ады. Потом вышла в коридор ее позвать. Девушка была внизу, в гостиной, я так думаю. В общем, она немедленно поднялась, и, поскольку мне нужно было починить кое-что из одежды для миссис Грин, я пошла к себе на третий этаж…

– То есть бульон оставался без присмотра на столике мисс Ады около минуты, – резюмировал Маркхэм.