тем сильнее ему нравилась идея. Нравилась своей дерзостью, масштабом. Эмир — фигура. Это тебе не один из заурядных беков, которых здесь едва ли не сотня. Повелитель Бухары — прекрасная цель.

Но затем началось сражение и Тельнову на время стало не до эмира.

Первыми заговорили орудия. Причем заговорили со стороны бухарцев. Их беспорядочные и малоэффективные залпы заставили людей подобраться.

Общее командование осуществлял генерал Головачев, которому Кауфман позволил вести бой. Русские войска ответили залпами орудий и десятком выстрелов ракетных станков. С пронзительным воем, оставляя после себя длинные дымовые хвосты, ракеты улетели в сторону неприятеля. Большая часть из них попала куда угодно, но только не туда, куда их нацеливали. Но две ракеты все же взорвались прямо среди неприятельской пехоты, причинив какой-то ущерб живой силе и вызвав яростные крики.

Тельнову ракетные станки не нравились. По его убеждению, оружием назвать их было никак нельзя. Слишком уж большой разброс получался, да и эффективность оставляла желать лучшего. Вот если бы такой ракетой попасть в бека или эмира, это — да, полезно. А так лишь баловство. Кони, сабли, ружья и орудия, вот чем куются победы.

Пушки, в отличие от ракетных станков, действовали надежно и эффективно, начав спокойно расстреливать степняков.

Русские сразу же пошли вперед двумя колоннами. Колонна под командованием полковника Пистолькорса, соединив казаков и пехоту, атаковала правый фланг бухарцев. Колонна полковника Абрамова выдвинулась так же энергично и обрушилась на левый фланг неприятеля. Александрийские гусары держались на удобной дистанции, постреливая из карабинов и выжидая благоприятного момента.

Артиллерия стреляла картечью, выкашивая вражескую пехоту. Бухарцы начали нести большие потери, в то время как их более слабая артиллерия не доставала до русских рядов.

Казаки Пистолькорса ударили слаженно, сразу же начиная обхват и стремясь зайти с тыла. Примерно тем же самым занялись и гусары. Они то приближались к неприятелю, разряжая карабины, то вновь отходили назад, действуя спокойно, хладнокровно и со знанием того, какого эффекта надобно добиться.

Подполковник Оффенберг умело маневрировал четырьмя эскадронами, то бросая их вперед, то отводя назад, раздергивая бухарцев и постоянно их пугая.

— Кара Улюм! Кара Улюм! — раз за разом на их фланге кричали неприятельские солдаты. Гусары успели получить прозвище. Судя по тому, как его кричали, степняки прониклись к ним искренним уважением, если не страхом.

Шум стоял оглушительный. Люди вопили, взывали к Христу Спасителю и Аллаху, слышались звуки труб и барабанов. Пахло порохом, кровью и потом. Тысячи перемещающихся животных и людей подняли в воздух гигантское пылевое облако, которое заслонило солнце. А между тем степняков теснили уже по всему фронту. Получив от Абрамова очередной приказ, подполковник Оффенберг дал новую команду. По примеру казаков гусары устремились в тыл противника, обходя степняков по внушительной дуге. Кони показали себя великолепно и слаженно, а гусары еще лучше. Эскадроны представляли собой единый кулак, и лишь отдельные всадники несколько выбивались из общего строя.

Не удивительно, что они оказывали такое мощное моральное воздействие на бухарцев. Всадник на коне сам по себе привлекает внимание. А уж когда таких молодцов пятьсот с лишним, и все сосредоточились для выполнения общей цели, то тут не мудрено и испугаться. Особенно если вся эта лава скачет на тебя.

Маневр гусар Смерти заставил часть бухарцев развернуться, открывая бок для пехоты Абрамова. Чем она с радостью и воспользовалась, произведя несколько залпов и сразу же ударив штыками.

Бухарцы дрогнули и побежали. Времена Тимура Хромого остались в прошлом, их яростный дух угас. Учитывая превосходство в силах, многие предполагали, что на этот раз неприятель будет более упорен и смел. Но чуда не произошло. Всего час потребовался, чтобы полностью расстроить неприятеля и заставить его в беспорядке отступить.

— Пора, Сергей! — выкрикнул подскакавший Соколов. Его обнаженная сабля была залита кровью, сам поручик выглядел помятым и возбужденным.

Тельнов остановил Хана и огляделся. Подполковник Оффенберг команд уже не отдавал — все равно слышать его могли лишь те, кто находился поблизости. Временами горнисты играли тот или иной сигнал, и его прекрасно понимали. Гусары принялся уничтожать врагов, гоня их перед собой. Все было ясно, неприятностей ждать не приходилось. Если они решатся заняться эмиром, то это никак не повлияет на исход боя. Его они уже выиграли.

Ротмистр перевел взгляд на центр. Там бухарцы так же отступали, но дисциплинированно, сохраняя остатки хладнокровия и чести. Было видно, как с десяток богато одетых придворных торопливо садятся в седла. Рядом с ними гарцевала сотня охраны. Личная гвардия эмира называлась сарбаз-джиляу.

— Эскадрон! За мной! — закричал Тельнов, принимая решение. Не все сумели его расслышать в грохоте и криках. В бою эскадроны успели частично перемещаться. Кто-то ускакал с Оффенбергом добивать убегающих, иные непонятно как оказались вообще черти где, да и с ними оказались гусары из других эскадронов.

Все вместе они бросились вперед, прокладывая себя дорогу саблями и пиками. Тельнов скакал впереди, успевая оглядываться по сторонам и замечая изменения на поле боя. Из офицеров рядом находился Костенко, Кузьмин, Соколов и Некрасов. Самохвалов непонятно где потерялся, но зато к ним прибился поручик Зерницкий из 4-го эскадрона.

Эскадрон двигался не по прямой, а обходным маневром, так, чтобы до времени их замысел не раскрыли. Они обтекали большие массы еще не сломленной пехоты, выискивая легкие цели и осматриваясь по сторонам. По ним стреляли. Справа, слева, спереди… Иногда пуля находила свою цель. Три или четыре гусара оказались ранеными. Упал и остался неподвижным штабс-ротмистр Кузьмин. Десяток или даже больше нижних чинов так же рухнули на землю. Но особого сопротивления гусары практически не встречали, им лишь требовалось добраться до намеченной цели.

— Кара Улюм! — этот крик сопровождал их с самого начала боя. Перед ними разбегались в стороны или падали на землю, закрывая головы руками и надеясь, что пронесет. Кого-то действительно пронесло, причем жидко. Тельнов усмехнулся некстати пришедшей в голову шутке и резко изменил направление движения.

И тут свита эмира поняла, куда они направляются. Поднялся дикий крик. На поле боя и так стоял сущий ад, но сейчас они услышали то, что ласкало их слух.

— Кафиры скачут! Спасайте эмира! — разом закричала добрая сотня глоток. Свита эмира дождалась, пока их повелитель окажется в седле, и сразу же повернула коней, торопясь выйти из боя и оказаться в безопасности.

— Врешь, не уйдешь, — Тельнов уже почувствовал азарт погони. По сторонам мелькали разноцветные халаты и кони. На глаза попался бегущий и ревущий верблюд, за которым волочились остатки повозки.

Их прекрасные вороные скакуны устали, но и они понимали, что хозяева ждут от