Как без ложной скромности говорил Тони, по сравнению с ним любой ночной вор топочет, как стадо слонов.

— Такой умелец, как я, — говаривал он, — подкрадется незаметно и перевернет спящего в постели так, что тот даже храпеть не перестанет. Я мог бы лак с ногтей у них снять, не то что кошельки из-под подушек повытаскивать. Хорошо, что я честен до идиотизма.

Я подождал, пока он примет душ и вымоется от души.

— В тех двух вероятных местах, — сказал он, внезапно появляясь из дверей и вытирая полотенцем свои песочно-желтые волосы, — у меня нехорошая дрожь по спине прошла. В одном из этих домов есть что-то вроде электронного замка — мой детектор зажужжал. Я думаю, это одно из тех охранных устройств типа «сделай сам», которые можно купить где угодно, чтобы не дать гостиничным жуликам обчистить тебя, пока ты дрыхнешь после снотворного, которое бармен подмешал тебе в виски. — Он вытер шею. — Потому я поставил там пару «жучков», и мы вскоре вернемся и послушаем.

Он обернулся полотенцем, словно саронгом, и сел на постель Миранды.

— В другом, насколько я понял, никакой электроники нет, но в нем три этажа. Лодку держат на первом этаже. Там пусто. Только вода да эта чертова рыба. Над ним комната с видом на речку. По обе стороны нечто вроде грязного мощеного двора. Там особо не укроешься. Мне не хватило энтузиазма туда лезть. Но я все равно засунул туда пару «жучков», по одному на каждый верхний этаж. Значит, мы и их прослушаем.

— Машины? — спросил я.

— Не знаю. — Он покачал головой. — Гаражей нигде нет. Но на улицах машины стоят. — Он встал и начал одеваться. — Давай, — сказал, он, вылезаем из этой гребаной дыры и идем ловить рыбку.

Похоже, он говорил буквально. Холодным утром в восемь тридцать мы уже сидели во взятой напрокат лодке на Итченор-Крик и забрасывали в воду удочки с опарышами на крючках.

— Ты уверен, что это правильная наживка? — спросил я.

— Кому какое дело? Окунь иногда заглатывает и пустой крючок, проглот тупой.

Тони вел лодку как заправский гондольер — одним веслом на веревочной петле на корме. Так уключины не будут скрипеть, пояснил он. Невероятно тихое плавание — на высшем уровне спецназа.

— Сегодня в пять утра прилив спал, — сказал он. — При низком приливе лодку во многих местах к берегу не подведешь, значит, если они высадили ребенка с моторки, то только там, где вода была на половине прилива. Оба наших вероятных дома надо проверить.

Наша лодка шла по медленно прибывающей воде. Рыбы начхали на наших опарышей. Повсюду стоял соленый запах морских водорослей.

— Сейчас подплываем к месту с электронным сторожем, — сказал Тони.

— Держи эту антенну так, чтобы она казалась удочкой. — Он выдвинул серебристый телескопический стержень футов на шесть и дал его мне. Я увидел, что на леске, на конце удочки, был привязан небольшой грузик.

— Забрось его в воду, — сказал он. Наклонился, повозился с радиоприемником, чем-то похожим на коробку с рыболовными снастями. — Следи за морем и держи ухо востро.

Я все так и сделал, но ничего особенного не произошло. Тони поворчал и что-то там такое повернул, чтобы усилить звук, но в конце концов сказал:

— Эти лентяи еще дрыхнут. «Жучки» работают. Мы вернемся, когда проверим оставшийся дом.

Я кивнул. Мы проплыли еще изрядно к северу, прежде чем снова остановиться и забросить удочки. Снова поплыли на приливной волне, делая вид, что собираемся поймать себе рыбку на завтрак. Тони склонился над кнопками.

От звука этого голоса я чуть не выпал из лодки.

— Дай этому сопляку пожрать и запиши, если хныкать начнет.

Сомнений быть не могло — этот самый голос мы слышали на пленке в доме Джона Неррити. Не такой громкий, как тогда, но совершенно четкий.

— Господи, — обалдело сказал я, не в силах до конца поверить.

— Бац! — восхищенно сказал Тони. — Мать твою!

— Не станет он жрать, — проговорил другой голос. — Какого хрена мы его сюда привезли?

— Сынок, — с преувеличенным спокойствием проговорил первый, — неужели мы хотим, чтобы наша курочка, несущая золотые яйца, подохла с голоду?

Нет, не хотим. Дай ему хлеба с вареньем и заткнись.

— Не нравится мне это, — пожаловался второй. — Не нравится, и все тут.

— Когда я тебя на это дело нанимал, ты очень даже загорелся. Хорошее дело, сказал ты. Это твои слова.

— Я не думал, что ребенок будет такой...

— Какой «такой»?

— Такой упрямый.

— Не так уж он и плох. Скорее, зануден. Ты думай больше о выкупе и дуй давай наверх.

Тони щелкнул парой переключателей, и некоторое время мы молча сидели и слушали тихий плеск воды о борт нашей дрейфующей лодки. Затем послышался второй голос, на сей раз более отдаленный:

— Эй, малыш, поешь-ка.

Какого-либо членораздельного ответа расслышать не удалось.

— Ешь, — раздраженно сказал голос.

Затем, после недолгого молчания:

— Будь ты моим сыном, я тебе это все в глотку бы так и затолкал, ты, педик сопливый!

— Прелестно, — еле слышно проговорил Тони и начал выбирать леску.

— Мы услышали достаточно, верно? Второй «жучок» стоит на верхнем этаже, у окна на улицу.

Я кивнул. Тони повернул переключатели обратно, и второй голос, теперь уже с нижнего этажа, сказал:

— Он просто валяется там да пялится. Как обычно. Меня прямо трясет от него. Чем скорее мы от него избавимся, тем лучше.

— Спокуха, — сказал первый голос, словно успокаивал идиота. — Мы собирались заставить этого типа продать свою конягу. Это же и ежу понятно.

Мы дали ему неделю. Неделю — не больше.

— Но ведь мы так и не получим пяти миллионов. — Казалось, он очень расстроен. — У нас никаких шансов.

— Да мы и не рассчитывали на пять миллионов, дурак. Как Питер и сказал, требуй пять, чтобы напугать папашу, и получишь полмиллиона быстро и без хлопот.

— А что, если Неррити позвонит в полицию и они к нам нагрянут?

— А ты хоть намек на это видел? Да не будь ты дитем малым. Терри с Кевином враз засекут легавых, стоит им только сунуться на порог. Эти двое научились засекать антенны, когда ты еще только глаза научился открывать. В отеле не было ни одной. В доме в Сэттоне тоже. Верно?

Второй голос что-то неразборчиво проворчал, и первый ответил:

— Питер знает, что делает. Он и прежде такое делал. Он спец. Просто выполняй, что тебе говорят, хрен тебя дери, и мы все станем богатыми. Я твоим нытьем уже по самые уши сыт, понял?

Тони опустил весло в воду у носа лодки и спокойненько погреб туда, откуда мы пустились в путь, против завихрений наступающего прилива. Я смотал удочки, снял с крючков наживку. Пальцы мои действовали автоматически, а мысли прямо-таки неслись галопом.