Томас не стал возражать, снял котелок с огня и поставил на травку.

– Э, ромалы, как котелок мыть – так цыган, а как есть – так без него, – обиженно проговорил Зарко, встряхивая шляпу и напяливая обратно на смоляные, почти не тронутые сединой кудри. Широко зевнув – как только челюсть не вывихнул? – цыган присоединился к нам, не затруднив себя умыванием.

Варево было горячим, и нам с Томасом приходилось дуть, зато на цыгана было приятно смотреть – ложка мелькала, как крылышки стрекозы, а кашу глотал, словно губы и язык у него из камня, а не из нежной плоти. Хорошо, что котелок был большим, а иначе мы с Томасом рисковали остаться без завтрака.

Сегодня я сам решил вымыть посуду. Следом за мной зачем-то увязался цыган.

Я драил песком медный бок котелка, пытаясь очистить его от копоти, а Зарко с умилением наблюдал за моей работой.

– Эх, баро Артаке, умеешь медяшку драить, умеешь, – похвалил он меня. – Только зачем драить, если в обед котелок опять на огонь повесишь?

– Нравится, если медь блестит, – признался я, полюбовавшись работой. Поймав солнечный зайчик, послал его в глаз цыгана, а когда тот прищурился, спросил: – Теперь мы с тобой квиты?

– О чем ты? – искренне удивился Зарко.

– Ты считал, что я тебе жизнь спас, а теперь ты мою спас?

– От полуночного обоза? – вытаращился цыган. – От него спасать никого не надо, он никому худого не сделал. Ездит себе, так и пусть ездит. Я хотел, чтобы ты спать быстрее ложился.

– Ах ты, зараза!

Я замахнулся на цыгана котелком, решив, что Томас был прав, а Зарко я сам убью, сам прикопаю и на могилке спляшу.

Цыган с хохотом повалился на землю, задрыгал руками и ногами, подставляя мне беззащитное брюхо – точь-в-точь как маленькая собачонка перед свирепым псом. Лежачего я бить не стал, зачерпнул воды и вылил полный котелок на смеющуюся морду.

Зарко заверещал так, что на полянке заржала испуганная кобылка, ей вторил Гневко, интересуясь – все ли в порядке?

– Коней напугал! – укоризненно сказал цыган, вытираясь подолом рубахи.

– Эх, как ты орал, прям душа радовалась! Я тебя в следующий раз прямо в ручей брошу! Если не утоплю, так хоть искупаю, – пообещал я.

– Не надо меня бросать, – испугался цыган. – Я плавать не умею.

– В этом ручье даже котенок не утонет, – хмыкнул я. – А ты-то нигде не утонешь…

Зарко понял намек, но не обиделся.

– Злой ты человек, шуток не понимаешь.

– Какие тут шутки. Я призрачный обоз вижу, а ты говоришь – ерунда, спать пора.

– Так я и сам его первый раз видел, – признался Зарко. – Умные люди говорят: не хочешь смотреть на призрак, закрой глаза. Призрак – он призрак и есть, ничего он тебе не сделает. Если ты спишь, привидений во сне не боишься, верно? А ведь не знаешь, сколько их мимо тебя шастает.

– Все равно интересно, – сказал я. – Один призрак – туда-сюда, а целый обоз…

– Слухов про Шварцвальд много ходит, всех не упомнишь, – щелкнул языком Зарко. – Про мертвецов ходячих болтают, про ведьм, которые на Лысую гору идут, да много чего. Слышал от стариков – в стародавние времена никакого Шварцвальда не было, стоял тут обычный лес. Люди жили, деревни стояли. Но однажды здесь зло случилось. Какое – уже никто не упомнит, но из-за него места стали проклятыми, люди, кто жив остался, бежали. Даже звери ушли, птицы улетели. И появился Шварцвальд – Черный лес, проклятый лес. Купец, говорят, с обозом шел, он видел, как зло свершилось, но ничего не сделал. Спешил на ярмарку, хотел барыш получить. Сильно спешил, но, как он ни ехал, дорога для него не кончалась. С тех пор ездит по лесу, туда-сюда, выехать не может. Ты у старика своего спроси – может, он больше знает. Вон – орет он чего-то, тебя зовет.

Мы подбежали к костру, возле которого суетился обеспокоенный Томас, рядом переминались гнедые. Как я заметил, старик зарядил оба арбалета, а теперь втыкал в землю болты, чтобы удобнее брать в бою. Еще заметил, что он распотрошил только мой колчан.

– Ну наконец-то, – ворчливо сказал старик, кивнув на доспехи. – Вооружайтесь, господин Артаке.

Гневко поднял голову и укоризненно посмотрел мне в глаза – дескать, я-то уже готов, а ты где пропадаешь? Гнедой у меня не дурак подраться. Предоставь ему выбор – кобыла или драка, выберет последнее. Я и сам таким был, пока не повзрослел.

– Чего суетишься, старый? – поинтересовался цыган.

Я вопросов не задавал, начиная вдевать себя в поддоспешник. Лучше потом выругать Томаса за излишнюю осторожность, чем оказаться не готовым к какой-то напасти.

– Верховой появился, – пояснил старик, вытаскивая собственный колчан, но открывать не стал, а лишь положил рядом.

Не иначе, старику довелось воевать, а ведь я до сих пор об этом не знал.

– Ну, появился и появился, стоянка не куплена, – не понял цыган. Вытянув шею, закрутил головой. – А где он?

– Вот и я про то, – поднял старик указательный палец вверх, словно там и был верховой. – Стоянка общая, но он появился воровски, с оглядкой. Нас стерегся? Во-он там стоял, со стороны дороги, за дерево прятался. Думал, я его не увижу, а я увидел! Постоял немножко, посмотрел, а потом обратно исчез. Может, разведчик или наводчик разбойничий, кто знает?

Пока шел разговор, я успел обрядиться в поддоспешник, застегнуть ремешки на панцире и нахлобучить каску. Взял седло… Эх, не успел!

Со стороны дороги, по которой мы ехали, выскочило шесть всадников, рассыпались в полукольцо и устремились на нас. Мне бы еще минутку…

– Вьи-ииу-иу! – заверещал цыган, прыгая на неоседланную кобылу. Ударил ее по бокам босыми пятками, словно пришпорил, и, прижавшись к гриве, понесся навстречу.

Казалось, Зарко неминуемо врежется в кого-нибудь, но, сблизившись едва ли не в ярд, он резко ушел влево, завернул лошадь и пронесся перед мордами коней, отчего те отпрянули, заставив седоков задержать атаку.

Будь мы сейчас в армии и доживи цыган до конца боя, я первым делом бы приказал ему всыпать палок за самовольство, потом отменил бы приказ, расцеловал перед строем и от себя лично вручил бы ему десять монет, а от лица командования – медаль за храбрость! Зарко мне подарил то мгновение, которого часто не хватает во встречном бою!

Противник – ну, не праздные же гуляки несутся на нас во весь опор, выставив копья? – потерял не больше минуты, но я успел перекинуть седло, застегнуть подпругу. Ну, а уздечка нам с жеребцом не нужна.

Двое из атакующих, выпав из общего строя, устремились за Зарко, а четверо, разбившись на пары, мчались на нас.

– Ветку! – рыкнул я Томасу, и тот, как хорошо вышколенный оруженосец, вкладывающий в ладонь сюзерена турнирное копье, подал мне длинный сучок.