и могущественные моря, переходящие в океаны. Что находится на краю земли? Свобода и оглушительный трепет, любовь к своей стране, традициям, людям.

Сегодня мы решили устроить себе вполне заслуженный день отдыха. Всю первую его половину нещадно проспали и проели, и только к вечеру Максим вспомнил, что я так и не видела тюменскую набережную. Что ж, это было заметным упущением, и мы твердо решили это исправить. Сели на электричку и, воспользовавшись тем, что у нас не спрашивают билетов, доехали бесплатно. Город уже начала заливать темнота, а мы, наслаждаясь разноцветными огнями, прогуливались вдоль реки и закусывали мороженым красивого голубого оттенка. Гуляли мы до поздней ночи, много обнимались и грелись под рассеянным светом фонарей. До дома доехали только поздно ночью. Сил осталось только на кружку Иван-чая с батоном и бабушкиными сливками.

Следующий день мы провели примерно так же, но с небольшой поправкой. Далеко от дома мы уходить не стали, а решили к вечеру забраться на открытую крышу дома по соседству. И заодно купить мне утеплитель для пола вместо пенки, с самого начала отсутствовавшей в моем рюкзаке.

Мне всегда нравилось наблюдать за происходящим сверху. Как ходят люди, ездят машины. Я удивлялась, что такой вид создает поразительную иллюзию игрушечного мира. Шум внизу стихает, лишь шелестит ветер, который приятно холодит кожу. С высоты на мир можно смотреть бесконечно. Он никогда не надоест. Снизу все проблемы кажутся серьезными и невыполнимыми. Сверху все видится иначе. Проблемы становятся такими же маленькими и никчемными, как эти человечки, снующие туда-сюда. Как легко оборвать чью‑то жизнь, наступив на нее. Просто скинув что‑нибудь тяжелое. Мы смотрим на насекомых свысока, воображая, будто чем‑то от них отличаемся. Они работают, бегают, размножаются, едят. Спрашивается, чем мы лучше них?

Как мне кажется, проблема даже не в суете больших городов, а в отсутствии времени на саму жизнь. Люди все время куда‑то спешат, смотрят на часы и снова бегут, роняя ценные бумаги по дороге. Потом на перекрестке человека сбивает машина. А он даже не жил, только бесконечно работал. Еще один винтик в системе дал сбой. Но ничего страшного, его заменят и поставят новый. И так далее по кругу. Человеческая жизнь не ценная валюта. Ценятся лишь бумаги и их номинал, количество. Все остальное пустяк.

После окончания школы я много общалась с разными людьми, мировоззрение которых порой сильно отличалось от моего. И проживая эти встречи еще раз, я понимаю, как многому они меня научили. Один человек как‑то сказал: здорово не иметь ничего своего. Сначала я подумала: абсурд, что в этом хорошего? Он путешествовал по городам, исследуя их. Занимался фотографией, ходил по разным малоизвестным местам, куда нога обычного человека не ступала. Он жил одним днем. Общался, работал, гулял по городу, как и многие люди. Он не получил никакого образования, кроме школьного, бросив университет на третьем курсе. Но он стал человеком. Со своим мировоззрением. Наличие образования не означает ровным счетом ничего, так же как и штамп в паспорте не свидетельствует о любви. Слова моего друга прочно засели у меня в голове. Всю жизнь люди собирают ненужный хлам, надеясь, что он когда‑нибудь пригодится, но такой момент чаще всего не настает. Как будто ты хранишь красивое платье на выход, а потом обнаруживаешь, что спустя годы оно выцвело и потеряло свою прелесть. А ведь ты надела его всего раз или же не надевала вовсе. Надо просто понять, что главное в нашей жизни не что иное, как время. Оно должно стать ценнейшей валютой. Нам должно всегда хватать времени на то, чтобы закинуть голову назад и посмотреть на бездонное ярко-голубое небо со светящимся диском на нем.

Вечером накануне отъезда мы пили чай со сливками и слушали музыку из открытых окон дома напротив. Мы вспоминали свое путешествие и трудности в нем, как ждали машину в Мухоршибири и как нам дали денег на еду. Это был прекрасный вечер воспоминаний.

Как не бояться аварий?

«Тот, кто живет, видит много.

Тот, кто путешествует, видит больше».

Арабская пословица

Грузовая машина ехала прямо на нас, не сбавляя скорость. Мы ей сигналили, но, похоже, водитель заснул. Я закрыла глаза, и секунды показались целой вечностью. Все происходило будто в замедленной съемке. Медленно, но верно мы приближались к гибели. Сигнал клаксона перешел из громкого в отчаянный, но мы его уже почти не слышали. Казалось, водитель смирился с тем, что произойдет непоправимое, и с горьким равнодушием смотрел на приближающийся корпус фуры. Ровно в последнюю секунду дальнобойщик проснулся и вывернул руль на свою полосу. Мы были спасены.

Мы вышли на трассу ровно в десять утра и, подняв палец, снова ожидали неизвестного спасителя. Один из водителей как‑то сравнил автостопщиков с перекати-поле. Они катятся только при наличии попутного ветра, если же его нет –остаются на месте. Так и мы, каждый раз выходя на дорогу, надеялись на попутный ветер.

Со скрипом, немного проехав вперед, остановилась «скамейка». Так называют грузовые машины марки Scania. Под рев мотора Максим спросил, куда направляется водитель. Именно сейчас решался наш путь. Мы могли поехать как через Екатеринбург, так и через Челябинск. Второй вариант нам, однако, импонировал больше, так как не хотелось, чтобы дорога туда и обратно складывалась из одних и тех же городов. И нам повезло. Водитель ехал на Курган. И только зайдя в салон автомобиля, мы поняли, как долго Евсей ехал без общения. Он встретил нас широкой улыбкой и сразу начал болтать без умолку, не давая нам вставить ни слова. Он рассказывал и о своей семье, и о дорогах, а главное о том, как ехал две недели в тишине.

– Как тяжело ездить, будучи экстравертом, одному! Я вас взял, потому что совсем истосковался по разговорам. Две гребаных недели без людей. Сам я с Владивостока еду. Пора брать с собой напарника по разговорам.

И тут он взял небольшую паузу, чтобы отдышаться и продолжить чесать языком. Однако я его опередила:

– Конным спортом занимаетесь? – смотря на лежащую на спальнике плеть, спросила я.

И тут водитель громко засмеялся.

– Вы, ребята, одобряете БДСМ?

– Если оба того хотят, то почему бы и нет, – честно ответила я.

– Ну, я скажу прямо: ездил к дамочке за ее же деньги, чтоб развлечься. Предложила она приличную сумму, ну я и подумал: грех отказываться. Даже билет она оплатила, только бы приехал.

– А сама плетка откуда? – не унималась я.

– Да она подарила, чтобы, так сказать, тренировался. А плетка – да, для коней. Что, тоже хочешь такую?

– Не отказалась бы.

И тут Евсей взял плетку и легонько ударил меня ею по ногам.

– Любишь такое? – спросил водитель, сворачивая на обочину перед поворотом.

– Не знаю, не пробовала. Как‑нибудь, может, потом, – уклончиво ответила я.

– Смотри, могу телефончик оставить.

– Спасибо, не стоит.

– Ну, как знаешь. Мне сейчас поворачивать. Ни пуха вам!

Мы вылезли из машины и направились к кафе, чтобы перекусить пирожками и снова двинуться в путь. Сев за столик, Максим вынул из рюкзака пакет, в котором была пластмассовая коробка.

– Мороженое доесть надо. До путешествия его покупал.

И оно оказалось весьма кстати. Фисташковое – мое любимое.

– Раз такой случай, давай возьмем кофе! Будем пить глясе, – сказала я с озорной улыбкой.

И совсем неважно, что глясе пьют с пломбиром. Теперь я поняла, что увезла с тобой частичку Владивостока – города пофигистов. Выкушав кофе с мороженым и пирожками с капустой, мы вышли из кафе и встали на дорогу чуть дальше поворота на Курган. Удивительно, но машина остановилась быстро. В ней был молодой человек лет двадцати пяти на вид и с собакой на заднем сиденье. Он ехал в Миасс, за Челябинском. Я села рядом с собачкой, которая честно занимала свое место рядом у окна. Она громко дышала, высунув из пасти язык.

– Она не кусается, – предупредил водитель.

«Да, так все говорят», – подумала я, но промолчала.

Водитель много курил и мало говорил. Казалось, он взял нас просто по доброте душевной. Мне было неловко столько времени молчать, ведь многие водители подвозят стопщиков, чтобы взять с них разговорной валютой. Единственное, о чем велась расслабленная беседа, так это о трассах и всевозможных дорожных развязках, в подробности которых я не вдавалась. Я знала, что ориентация в пространстве явно не мое. О чем тут говорить: когда водители опускали стекло, чтобы узнать, куда мы едем, я забывала название нужного города и говорила черт знает что. Наверное, от сильного волнения.

Время катилось к ночи, когда мы добрались до Челябинска. Сигаретный