Гамлиэль, повесив голову, вошёл, Вальда за ним. Сразу, только закрыв дверь, она принялась сдирать с себя плащ. Гамлиэль сбросил мокрые войлочные полусапоги, в которых обычно ходил дома и в которых выскочил наружу. В доме происходил шум, слышались голоса.

Арам вернулся, с ним толстая девушка с растрёпанными волосами.

— Помогай, — сказал ей Арам, поставил лампу на треножник и удалился.

— Ты кто? — спросила Вальда.

— Я служанка господина Арама, — сказала девушка. — Меня зовут Айрат. Со мной мой брат Ори. Господин Арам нанял нас, чтобы мы следили за домом.

— Хорошо, — сказала Вальда. — Тогда зови брата. Нужны тепло и горячая вода.

— Истопить баню?

— Долго. Просто печь и питьё. В маленькой гостевой. Да, и сухую одежду.

— Не надо, — сказал Гамлиэль.

— Надо. Айрат, найди зимний охотничий костюм Акболата, он…

— Я знаю где, хозяйка. Что принести вам?

— Всё равно, потеплее…

В маленькой гостевой комнате, лишённой окон, мальчик уже раздувал печь. Скоро в полукруглом окошке заплясал огонь.

— Ваш дом сгорел? — спросил мальчик, глядя куда-то в сторону.

— Другой наш дом сгорел, — сказала Вальда. — Остался этот.

— Наш тоже сгорел, — сказал мальчик. — Давно, не сейчас.

Вальда кивнула.

Мальчик ушёл и вернулся с медным кувшином для кипячения воды. Неловко, не сразу, воткнул его в специальное отверстие на верху печи. Днище кувшина показалось в окошке.

— Ори, — позвала Вальда.

— Да?

— Это вода?

— Вода.

— Принеси ещё вина и мёда.

— Сейчас спрошу…

Он убежал.

Пришла девушка с ворохом одежды. Вышла, задёрнула занавес.

— Мне стыдно надевать его костюмы, — сказал Гамлиэль. — Я чувствую себя вором.

— Потом, если захочешь, вернёшь, — устало сказала Вальда и стала разбираться, что надевать ей.

Девушка Айрат постаралась — льняной нижний костюм, войлочный верхний, толстые чулки до колен, лисий кофт. Вальда сняла с себя всё мокрое, надела сухое. За спиной её, вздыхая, облачался Гамлиэль.

— Они найдутся, — сказала Вальда. — Просто ужас и суматоха.

Гамлиэль промолчал.

Это был один из любимых костюмов Акболата, из тонкой овчины с шёлковой подстёжкой и оторочкой из волка. В нём не страшен был никакой холод. На ноги Гамлиэль натянул овчинные же чулки с пришитой войлочной подошвой.

Покашляв за занавесом, вошёл Арам, за ним протиснулся Ори. Арам нёс кувшин с вином, Ори — чаши и горшок, из которого торчала длинная ложка.

— Арам, — попросила Вальда, — посиди с нами.

Арам хмыкнул, но сел на низенький табурет. Чуть погодя Вальда поняла, почему он хмыкал: чаш было три.

Меж тем вода закипела; Арам прихватил кувшин за ручку толстой тряпицей, смешал воду, мёд и вино, добавил специй. Вальда протянула ему свою чашу. Руки дрожали. Жадно выпив половину, она выдохнула, потом допила мелкими глотками. Взглядом попросила ещё.

Гамлиэль держал чашу обеими руками, смотрел на поднимающийся пар. О чём-то думал, шевеля губами. Может быть, молился.

— За живых, — сказал он. — Мёртвым уже легко.

— За живых, — согласился Арам.

Они выпили до дна, Вальда тоже. Она ждала, что закружится голова и придёт лёгкий туман, но ничего подобного: внутри всё так же стояла звенящая ледяная тьма.

— Вы будете жить здесь, — то ли спросил, то ли распорядился Арам.

— Кто может сказать, что будет через час? — вздохнул Гамлиэль. — Пока же — хвала этому крову… — и встал. — Жена, я пойду поищу детей.

— Подожди немного, я с тобой.

— Нет, ты отдохни. Мне легче, когда кто-то ждёт меня дома. В поисках что один, что двое — разницы нет…

— Возьми сапоги и посох.

— Да. Возьму.

Топот быстрых ног — и из-за занавеса тонкая ручка протянула пару чуть потёртых сапог из чепрака, подбитых чепраком же и грубым войлоком — в самый раз ходить по скользкому. Гамлиэль обулся, ещё раз покачал головой.

Вальда проводила его, поцеловав на прощание. Вернулась, села.

— Хорошие ребятишки, — сказала она Араму. — Где ты их взял?

— Купил, — сказал Арам. — Продавал один армянин. Отпустил, конечно, но оставил при доме, чтобы не околели зимой. Летом — как пойдёт. Да и доживём ли до лета…

— Колушку убили, я тебе говорила?

— Да. Плохие времена настали. Дед рассказывал мне, что сам такое прожил — когда брат на брата шёл… Никак не думал я, что здесь то же самое может случиться. Разбудили какое-то зло…

И тут заколотили в дверь.

Это был Исаак — один. Весь чёрный, и не только от сажи.

— Отец здесь? — спросил он.

— Пошёл искать вас, — сказала Вальда. — Ты с ним разминулся на три лепты, не больше.

— Ах… — Исаак бросился от дома, оглядываясь то в одну сторону, то в другую, вдруг зашатался, схватился за забор.

— Я его догоню! — крикнул маленький Ори, на бегу натягивая кожушок. — Идите в дом, дядя!

И припустил по улице вправо, по направлению к Чёрному храму.

— Исаак, — позвала Вальда. — Правда, иди в дом.

Тот кивнул, но остался стоять. Вальда подошла к нему, обняла за плечи. Исаак не то что дрожал — содрогался.

— Всё плохо? — поняла Вальда. Осторожно оторвала его руку от забора, повела. Он шёл покорно.

И только в доме, когда закрылась дверь, он опустился на корточки, закрыл лицо руками и зарыдал.

Не выжил никто. Жена и дети Исаака сгорели в доме, остались лишь косточки. Иакова, Хану и Эстер накрыло рухнувшей стеной…

Исаак и Гамлиэль стояли неподвижно и молча, обхватив друг друга руками и спрятав лица. Это молчание было даже более жутким, чем тот вой, который Гамлиэль издал, вернувшись и узнав страшное. Вальда и сама закаменела… Это длилось, и длилось, и длилось — и нарушилось новым грохотом в дверь.

Это был старшина стражей Вальды, Эхир. В ополчении он командовал сотней и напрямую подчинялся Гамлиэлю.

— Начальник, — сказал он, глядя немного поверх голов. — Надо идти. Враг двинулся на нас.

Какое-то время Гамлиэль словно не слышал. Потом Исаак осторожно отодвинул его от себя и развернул к Эхиру лицом.

— Вы самый главный теперь, — продолжал Эхир. — Больше никого не осталось. Люди ждут приказа.

— Да, — сказал Гамлиэль. — Я иду. Сейчас.

Он двинулся куда-то вглубь дома и застыл, словно забыв, зачем шёл.