Просто крыльями,

Просто птенца,

Просто птица.

Львица видит пустыню в печальном и спутанном сне.

Белке снится, что стынет

Она на таёжной сосне.

И старинное слово: «Свобода!»

И древнее: «Воля!»

Мне запомнились снова

И снова задели до боли.

Отсюда, между прочим, выросла и будущая баллада Евтушенко о звероферме «Монолог голубого песца».

Через шесть лет после собрания по Пастернаку мать кузена Слуцкого, Меира, приезжала в Советский Союз и виделась с Абрамом Наумовичем Слуцким. Вряд ли она не доложила родственнику о подвигах своего сына.

Борис Слуцкий:

В анкетах лгали,

Подчищали в метриках,

Равно боялись дыма и огня

И не упоминали об Америках,

Куда давно уехала родня.

Храня от неприятностей семью,

Простую биографию свою

Насильно к идеалу приближали

И мелкой дрожью вежливо дрожали.

А биография была проста.

Во всей своей наглядности позорной.

Она — от головы и до хвоста —

Просматривалась без трубы подзорной.

Сознанье отражало бытие,

Но также искажало и коверкало,

Как рябь ручья, а вовсе не как зеркало,

Что честно дело делает своё.

Но кто был более виновен в том:

Ручей иль тот, кто в рябь его взирает

И сам себя корит и презирает?

Об этом я вам расскажу потом.

(«Улучшение анкет»)

Важнее было другое — Слуцкий только что женился, и вся остальная жизнь ушла на сохранение этого союза. Безусловно, они с женой обговорили его выступление 31 октября 1958 года, и она согласилась с предстоящей судьбой, и это тоже как-то повлияло на всё, что им предстоит. Да и в Союз писателей он вступил только что. Кроме того, его потрясла смерть Заболоцкого, случившаяся за две недели до собрания, и это он считал действительно великой потерей для отечественной поэзии.

Ещё не отгремело десятилетнее эхо кампании по «безродным космополитам». Кстати, в 1948—1949 годах Меир Амит — шла война за независимость Израиля — последовательно командовал ротой, батальоном, полком, затем был назначен заместителем командира бригады «Голани». Был ранен. По окончании войны остался в армии.

А в России в то время несколько по-иному зазвучала известная строфа пушкинского «Евгения Онегина»:

Всё тот же ль он иль усмирился?

Иль корчит так же чудака?

Скажите: чем он возвратился?

Что нам представит он пока?

Чем ныне явится? Мельмотом,

Космополитом, патриотом,

Гарольдом, квакером, ханжой,

Иль маской щегольнёт иной,

Иль просто будет добрый малый,

Как вы да я, как целый свет?

По крайней мере мой совет:

Отстать от моды обветшалой.

Довольно он морочил свет...

— Знаком он вам? — И да и нет.

На сей счёт есть исчерпывающие рассуждения филолога-слависта Омри Ронена (очерк «Космополитизм»):

Выражение «космополит» впервые повстречалось мне, как и многим из моего поколения, в 8-й главе «Евгения Онегина». Слова «космополитом, патриотом» я читал слитно, будто они были через чёрточку, «космополитом-патриотом», вроде того, как Шкловский советовал читать название книги Тынянова: «Архаисты-новаторы». <...>

В конце 1950-х годов для советского руководства стал неприятным сюрпризом триумфальный успех, выпавший за рубежом на долю русской науки о словесном искусстве. Американскую книгу Эрлиха «Russian Formalism», изданную в Голландии, пришлось перевести и выпустить крошечным тиражом в Москве для ответственных лиц. Оказалось, что русский приоритет существовал именно в тех областях знания, которые были разгромлены не раз и не два, как носящие на себе, в частности, печать «безродного космополитизма». <...>

Один мой корреспондент пишет, что хорошо помнит, как в 1948 году старый партиец и член ЦК, заведовавший Совинформбюро во время войны, С. А. Лозовский, ещё не посаженный и не расстрелянный, говорил в смятении: «Нас учили, что космополитизм — это хорошо, просто мы этот термин знали по-латыни — интернационализм, а теперь его перевели назад на греческий».

Агитпроп не сразу выработал противопоставления пролетарского интернационализма буржуазному космополитизму.

Словосочетание «безродные космополиты», как будто, впервые употребил с трибуны Жданов на Совещании деятелей советской музыки в январе 1948 года. Однако к тому времени слово «космополит» уже приобрело одиозную политическую окраску. Костырченко в книге «Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм» упоминает, что ещё в 1943 году в ноябрьском номере журнала «Под знаменем марксизма» Фадеев выступил против «ханжеских проповедей беспочвенного космополитизма». Перечитывая как-то ещё мальчиком «Гиперболоид инженера Гарина» в 5-м томе Полного собрания сочинений А. Н. Толстого (подписанном к печати в июле 1947 года), я удивился, что Гарин говорит о себе советскому агенту Шельге: «Русским я себя не считаю, я космополит». В довоенном издании он говорил: «Я интернационалист». Дело объяснилось в напечатанном в конце тома беспрецедентном «Перечне важнейших исправлений, внесённых редакцией в текст, принятый для настоящего издания»: «стр. 140, строка 6 сн. вместо “я интернационалист” — “я космополит”». <...>

Все эти соображения не отменяют лёгкой тоски по концовке тургеневского «Рудина». «Bigre![63]» Моё поколение после 1948 года уже никогда так не слушало «Интернационал», как когда-то поколение Бориса Слуцкого. «Старый гимн, милый гимн». В этом парадоксальная заслуга ждановщины как целебного эмоционального шока. Мы строили свои баррикады не под красным знаменем.

У Льва Лосева в сборнике «Тайный советник» (1987) есть стихотворение «31 октября 1958»:

Операция продолжалась не более минуты.

Леонид Николаевич и Борис Абрамович

трусят по улице Воровского,

не испытывая ни боли,

ни стыда,

ни сожаления при виде стайки муз,

рыдая удаляющихся за здание МИДа.

Не лучшие и не точные стихи Лосева (МИДа там нет, там другая высотка), и вот их концовка:

Если кто знает настоящие молитвы, помолитесь за них.

Да и вообще после того собрания[64] произошла совсем другая мизансцена. Евтушенко у входа в ЦДЛ прилюдно и громко вернул Слуцкому какой-то крошечный долг, бросив:

— Тридцать сребреников за мной!

В тот вечер Слуцкий показал листок с текстом своего выступления Вячеславу Всеволодовичу Иванову, лингвисту и молодому поэту. Который отреагировал соответствующим образом: «Мы расстались почти враждебно».

Слуцкий ему сказал:

— Вы смотрите на