Она сказала:

– Я помню до мельчайших подробностей, как мы катались с тобой с горки. Даже твои уши запомнила, покрасневшие от мороза, снежную пыль, бившую в лицо… Мне хотелось продолжить забаву, но тебя перехватили другие девушки. Ты был таким известным, что удивляюсь, как не растащили по частям!

Он вспомнил то время, и ему стало стыдно за свое поведение. Восхищение и восхваления так вскружили голову, что он позволил помыкать собой всем, кому хотелось, ходил из дома в дом, принимал угощения и заодно и льстивые слова… Нет, сегодня подобного этому он ни за что бы не допустил!

И он ответил:

– Наверно, всем бывает неловко и немного стыдно за ошибки в юности. Ум еще такой неокрепший!

Она хитровато взглянула ему в глаза, сказала:

– Мы и взрослыми совершаем ошибки. Но коренятся они, я думаю, в нашей юности.

Он отвернулся, понимая, к чему она клонит. Да, много девушек и женщин было у него в последнее время. Он чувствовал себя свободным, вольным человеком, Чеслава его не стесняла, не останавливала, да и не могла остановить. Этим он и пользовался в полную меру. Наверно, нехорошо, но это было, и строить обиды на замечание не стоило.

Вадим не ответил, и ей стало неловко оттого, что пыталась влезть в жизнь другого человека, и она произнесла тихо:

– Извини. Я немного увлеклась.

Вадим кивнул головой, и она не поняла, то ли он не обратил внимания на ее слова, то ли обиделся, потому что тут же попрощался и свернул на другую улицу. У нее словно что-то оторвалось внутри. Ей так хотелось видеть его, она несколько раз как бы нечаянно проходила мимо дворца, наконец они встретились, и такой нескладный получился разговор!.. Велижане хотелось плакать от обиды.

Поход начался в начале мая, когда установились дороги. Хотя небо было примглено белесой дымкой, но солнце палило по-весеннему щедро. Воздух был напитан забродившими соками свежераспаханной земли и испарениями майского цветения. Стояло безветрие, даже листок не шевелился; одинокие березки, выстроившиеся вдоль путей следования войска, бессильно опустили ветви.

Все войска кривичский князь бросил против хазар, сражения шли где-то в междуречье Волги и Оки, а здесь оставались лишь женщины, старики и дети, поэтому новгородские полки шли вдоль реки Великой, не встречая сопротивления. Воины, проходя селениями, часто говорили:

– А в этом доме я родился и провел детство, пока кривичи не прогнали.

– Эту землю возле леса мы когда-то пахали вместе с отцом и братьями.

– Кругом наша землица! Теперь снова к нам отойдет…

У истока реки Великой войско остановилось и по приказу Вадима принялось возводить пограничную крепость. Работы шли ходко, и через месяц воины вернулись в Новгород, где им была устроена теплая встреча. Вадима вновь носили на руках, на улицы выкатили бочки пива…

В разгар торжества Вадима кто-то мягко тронул за руку. Он оглянулся. Рядом стояла Велижана.

– Пришла поздравить с победой, – тая в глубоких голубых глазах живой огонек, сказала она. – Только как трудно пробиться! Ты все время среди народа.

– Удивишься, если я скажу, что устал от постоянного внимания, – искренне ответил он. – Так бы и убежал куда-нибудь в леса или луга, где тишина и покой!

– А кто мешает? Сядем на коней и уедем.

Он сразу посерьезнел, спросил:

– А Багута?

– Что Багута? – равнодушно проговорила она. – Он повидался с семьей и тут же отправился к родителям в Старую Руссу.

Вадим некоторое время колебался. Ему хотелось избавиться от толпы и прокатиться по окрестностям Новгорода. Но тут заговорила совесть: как после этого будет глядеть в глаза Багуты, своего боевого товарища?

Она тотчас поняла его сомнения. Безмятежно рассмеявшись, сказала:

– Тебя грызет стыд, что это будет нечестно по отношению к моему мужу? Но мы только как друзья прогуляемся на конях. Что в этом зазорного? Обещаю, что потом сама расскажу ему о нашей прогулке.

И Вадим решился. «В конце концов, я не влюблен, для меня она всего лишь подруга ранней юности. Она тоже никаких чувств, кроме дружеских, ко мне не питает. Так почему бы и не отдохнуть в тишине от трудов праведных!»

– Я согласен, – кивнул он ей.

Вадим выбрал каурого жеребца, норовистого и злого, она подъехала на белой кобылице. Они встретились на выезде из сторожевой башни и направились к реке Волхов. Трава ждала первого укоса, стояла до подбрюшья лошадей, от запаха цветов и трав слегка кружилась голова. Красота природы настраивала на праздничный лад.

– Удивительно, почему нас тянет жить в городе, в тесноте и духоте? – прерывая молчание, говорила Велижана. – Почему не поселиться здесь, на раздолье?

– Я бы построил избушку на берегу Волхова, чтобы с одной стороны был лес, а с другой – луг. И ходил бы на рыбалку. Всю жизнь мечтал проводить время на рыбалке, варить уху на костре. Мне несколько раз удавалось вырваться на реку и знаю, как она вкусна на свежем воздухе!

– Отец не отпускал?

– Я с семи лет начал стучать в кузнице. Работы всегда было много, люди шли с заказами, только успевай поворачиваться. Было не до рыбалки.

– А я с подругами любила ходить купаться. Наберем на целый день хлеба, яиц, разной зелени, сложим все вместе, и такой славный пир получался!

Она вдруг остановила коня, огляделась и проговорила с восторгом:

– Какая красота! Столько цветов я ни разу нигде не видела!

Они находились в небольшой долине, вешние воды, по-видимому, нанесли сюда слой плодородного ила, и разнотравье здесь бушевало особенно неистово цветами всевозможных оттенков, и восхищение Велижаны было не случайным.

Вадим соскочил с коня, нарвал букет и подал ей. Она слегка зарделась, понюхала цветы и прижала их к груди.

– Я их поставлю в кувшин с водой.

Они молча проехали некоторое расстояние. Наконец он спросил:

– Как же мы ни разу не встретились за эти годы?

– Встречались. Только ты не обращал на меня внимания. Вокруг тебя вились такие красивые девушки!

– Ну так уж и вились!

– А потом ты пропал куда-то. Долго тебя не было в Новгороде.

– Занимался промыслом в двинских лесах. Целых шесть лет.

– Я за это время успела выйти замуж, похоронить мужа, а теперь снова обзавестись семьей.

– А у меня ни то ни се. Вроде есть семья, а вроде и нет…

Они расстались там же, где и встретились.

– Спасибо за чудесно проведенное время, – сказала она, за слабой улыбкой пряча печаль расставания. – Завтра еду в Старую Руссу и, как обещала, расскажу мужу о нашей поездке.