«Я был похож на человека, который одной ногой стоял на берегу, а другой ступил в лодку, – неторопливо думал он о себе в полной тишине и кромешной тьме поруба. – Лодка все дальше отходила от берега, а я так и не решился, что делать: то ли остаться на земле, то ли запрыгнуть в посудину. А потом стало поздно, и я оказался в водной пучине. Теперь меня ждет бездонная пропасть и подземное царство богини смерти Морены с холодными туманами и кишащими гадами…»

Единственный светлый луч в его жизни – Велижана. Притулившись на чурбачке, он вновь и вновь перебирал в памяти все их встречи, все ласки, которые они дарили друг другу. Ах, вернуть бы все назад, он столько новых слов сказал бы ей, не тая и не сдерживая своих чувств, как это принято у мужчин; он вывернул бы наизнанку свое сердце…

Но в чем бы никогда не уступил ей – ни за что не оставил власти посадника и не бросил своих боевых товарищей в лесу. Нет, он и сейчас не дал бы ей согласия на бегство куда-то в леса, или в Смоленск, или на Русь. Это было выше его сил…

Внезапно он услышал громкий крик петуха, возвещавшего зарю. Почти тут же загремели запоры на дверях. Его вывели на свежий воздух. Едва брезжил рассвет, дома сливались в единую темную громаду построек. И тут Вадим понял, что Рюрик намерен расправиться с ним и его товарищами еще до наступления утра, что он боится сборища новгородского люда, боится, что толпа вмешается в расправу над ними. Значит, Рюрик понимает, каким сильным влиянием он, Вадим, пользуется в народе, значит, он боится его!

И охрана его подобрана из прибалтийских славян и скандинавов, тут нет ни одного воина из его дружины, ни одного новгородца, даже Багуты, который изменил ему. Значит, его помнят и город, и войска! И это придало ему новые силы, и он уверенно зашагал в сторону вечевой площади.

Туда уже свезли всех его соратников. Вадим ступил на помост, огляделся. Сколько раз всходил он на это небольшое сооружение, но которое поднимало его высоко над подданными, делало хозяином большого города. Он привык с помоста оглядывать всех властным, повелевающим взглядом. Теперь впервые стоит он со связанными назад руками, по-прежнему сильный и до безрассудства храбрый, но поверженный и беспомощный. Впервые видел он перед собой не волнующуюся толпу новгородцев, а стройные ряды закованных в железо иноземцев, лица которых скрываются под забралами. И сегодня не помогут ни страстные призывы, ни зажигательные слова, от которых люди приходили в безумство и шли на боевые свершения. Все это было, все это ушло в прошлое.

На помосте валялись окровавленные деревянные чурбаки. Возле них с огромными топорами прохаживались палачи, суетилась прислуга, она подводила новые жертвы и крюками оттаскивала казненных. Раздавались глухие, смачные удары топоров, и головы катились по дощатому помосту, поливая его темной кровью. Работа шла быстро и споро, исполнители явно спешили, стремясь завершить ее до восхода солнца, до того момента, когда проснутся новгородцы.

Вадим видел, как в стороне ото всех воины Рюрика расправлялись с норманнами, замешанными в заговоре. Казнь свершалась по старинному скандинавскому обычаю. Жертва клалась животом на помост, один из викингов садился на нее, острым кинжалом на спине выламывал пару ребер и еще у живого человека через полученное отверстие вынимал легкое и сердце и торжествующе показывал окружающим; это вызывало бурный восторг у норманнов.

Вадим, собрав силы, в последний раз взглянул на низкое, хмурое новгородское небо, на восточном краю которого ярко пламенела утренняя заря, подошел к одному из чурбаков и положил на его осклизлую, муторно пахнущую поверхность свою голову…

Казненных на телегах отвозили в лес и сбрасывали в глубокий овраг в расчете, что хищники довершат кровавое дело. Однако ночью Велижана со слугами при свете факелов сумела отыскать голову своего любимого и похоронить на невысоком холме близ Новгорода. За одинокой могилкой еще долго ухаживала она сама и ее дочь Русава, которой мать говорила, что здесь покоится ее отец, посадник новгородский Вадим.

Исторические романы «Князь Гостомысл – славянский дед Рюрика», «Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола» и «Князь Рюрик» написаны на основе новгородских летописей, незаслуженно забытых. Между тем в отношении НОВГОРОДСКОГО СЕВЕРА, на наш взгляд, им следует больше доверять, чем «Повести временных лет», по следующим причинам:

1. Новгородцы лучше знали историю своего края, чем киевские летописцы, так как Киев удален от Новгорода почти на тысячу километров и события Севера Руси доходили до него в неполном объеме, а порой искаженными.

2. Киев и Новгород на протяжении всего существования Древней Руси были соперниками, поэтому трудно ждать от киевских летописцев беспристрастного освещения новгородской истории. А в том, что Нестор бывал порой необъективным, говорит, например, тот факт, что он в своей «Повести временных лет» больше внимания уделял князю Святополку, известному сребролюбцу и жестокому человеку, чем великому Владимиру Мономаху.

3. «Повесть временных лет», как это общепризнано, по приказу князей много раз переделывалась и переписывалась. В то же время княжеского влияния на новгородские летописи почти не существовало, поскольку в республике правило вече и летописцы были более независимы, чем их киевские собратья.

Добавлю, что норманисты долгое время не могли объяснить происхождение слова «рус», потому что в Скандинавии не было ни племени, ни рода с таким именем. Наконец остановились на финском слове «роутси», что и вошло во все учебники. Между тем от санскрита (в русском разговорном языке 20 % слов из санскрита) к славянам перешло слово «Русь», что означает «светлая», «святая» (отсюда: русый, русоволосый); среди славян было широко распространено имя Рус; только на Новгородчине от древних времен сохранились названия рек, озер, местечек с корнем «рус»: Руса, Рось, Порусье, Русская, Русыня, Околорусье, Русье…

Это еще объяснимо занесением сюда таких имен через бродячих норманнов (по их финскому прозванию). Но уже не столь убедителен этот генезис имени «Рус» в применении к географии средней и южной Прибалтики, где финнов нет. На нижнем течении Немана село Русс; в Курляндии г. Россиены; Мазурское озеро – Рош; село Росинско; на нижней Висле – Руссеная; близ крепости Ивангород – Россоч, Русец. И далее – через Галичину и Карпаты в Трансильвании: Рава Русска, Руске Ушице; на зап. стороне Карпат – речка Рушково, село Рушполяна; на вост. буковинской стороне: Рус-Молдвица; в центре трансильванских Альп село Русс, гора Рушка, речка Рушка, села: Рушкичи и Русберг. Речка Руссова впадает в Днестр ок. Ямполя; село Руска Банила в Буковине около Прута; ряд сел около Дуная в Валахии; Рущук на Дунае.

Русь – это наше коренное, славянское слово, здесь надо искать истоки названия нашего народа и страны!