Арман замолчал.

— Но ведь вы знаете, что это была случайность, — попыталась оправдать Германа я.

— Плевать. Случайностей не бывает. Так или иначе, кто-то виноват. Десятки незначительных, в какой-то мере безответственных поступков, предшествующих случившемуся, и привели к смерти Лики. Так что… получается, что виновны все. Все, кроме вас. Вы оказались втянуты в эту историю не по собственному желанию. Я бы даже сказал, что это вина Германа.

— Если следовать вашей логике, то и моя вина в этом тоже очевидна, — попыталась сумничать я. — Мне просто не стоило соглашаться на его предложение.

Арман покачал головой.

— Пожалуй… да… Вы правы. Проблема только в том, что вы единственный человек во всей этой истории, несмотря ни на что пытающийся добиться справедливости, привести к примирению сторон. Вы тот голос разума, который необходим нам всем. Так что ваше участие во всём этом имеет исключительно положительное влияние. Понимаете, ни один человек, связанный со смертью моей сестры так и не попытался найти точки соприкосновения за эти два года. Но вы… вы совсем другой человек.

Я, конечно, надеялась на такой ответ. Но где-то на поверхности прекрасно понимала, что надежда — удел фантастики. Опираться только на надежду глупо. А оказалось так, что именно надежда и моё упорство, вероятно, наконец смогут поставить положительную точку во всей этой истории.

— И что теперь? — спросила я.

— Не знаю. Постараюсь смириться. Попробую начать всё заново.

— Так вы вернёте Герману его акции?

— Как только он найдёт на это средства.

— Но… я… — я заплелась в собственных мыслях, — тогда нужно сообщить об этом Герману.

— Хорошо. Завтра я встречусь с Дианой, тогда мы и обсудим.

Арман поднял телефон, несколько раз ткнул в экран и показал мне вызываемого абонента — «Диана». Звонок приняли. Сразу после этого он приложил телефон к уху.

— Добрый день, Диана? Это Арман. Мы с вами не знакомы, но, думаю, нам нужно с вами встретиться.

***

Изначально я не верила в эту встречу, как, собственно, и в предшествующую встречу с Арманом. Начало было скомканным. Арман, конечно, сразу попытался объяснить свою позицию, выложив перед ней все подробности, но вот Диана явно не знала, как реагировать.

— Ты ему сказала? — возмущённо обратилась она ко мне.

Я кивнула.

— Получается, ты всё знала, но молчала?

— Не верила. Именно поэтому мне и нужны были доказательства вашей непричастности.

— Хах! — неожиданно воскликнула девушка, деловито складывая руки на ноги. — Как интересно у вас всё получается. И что же вы хотите именно от меня? Если вы, — Диана посмотрела на Армана, — как вы говорите прощаете меня за совершённое, хотя совсем не чувствую никакой вины и не считаю, что вообще что-то совершала, то что вам тогда вообще нужно?

— Ты же сама говорила, что считаешь себя виноватой, — припомнила я девушке.

Диана одарила меня высокомерным взглядом.

— Дорогуша, это мои личные проблемы. То, что я виню себя, это мои разборки с собой. Тебя и уж тем более его, — Диана кивнула на Армана, — это никак не касается.

Арман, ведущий себя совершенно спокойно, посмотрел на Диану, после чего ошарашил всех своим заявлением:

— Чего я хочу? От вас я хочу получить только извинение. Моё прощение вы получили, но, так сказать, для полноценности сделки, мне нужны ваши извинения. Как ваши, так и Германа. Большего я просить не смею.

Диана выпучила глаза.

— Интересно как это получается! А вы перед кем извиняться будете? Если не секрет, конечно? Перед самим собой?

— Ну не перед вами же.

Понимая, что обстановка начинает накаляться, я поспешила прервать обоих собеседников.

— Так, стоп! Это никуда не годиться! — Я обернулась к Арману. — Вы говорили, что все виноваты. Если Диана и должна перед кем извиняться, то уж точно не перед вами.

Арман хмыкнул.

— Перед кем же тогда?

— Вы знаете ответ. Перед той, кого уже нет.

Мужчина тут же притих. Гордо поднятый подбородок внезапно опустился.

— А ты, — я посмотрела на Диану, — неужели нельзя вести себя более тактично? Я понимаю, это твой образ, ты вся такая деловая, наглая, дерзкая, но ведь я видела тебя настоящую. Я видела, что у тебя есть сердце. Ты, конечно, усердно прячешь его, но попробуй хоть иногда быть такой, какая ты на самом деле.

Оба притихли. Молчание длилось около минуты. Я не открывала рот, так как понимала, что обоим нужно переварить свои мысли.

Минуту спустя оба одновременно открыли рот. Диана, закатив глаза, вдруг произнесла:

— Ладно-ладно, простите.

Арман же тем временем, наперебой собеседнице, заявил:

— Хорошо, не нужно извинений.

Оба уставились друг на друга с удивлением. Я же, сидящая в сторонке только довольно улыбалась, радостная тому, что смогла разрулить такой трудный вопрос.

— То есть можно было не извиняться? — удивлённо спросила Диана.

— Что есть, то есть, — остановила девушку я. — Сказанного не вернуть. — Улыбка всё не сходила с моего лица. — Что ж, а теперь, если все вопросы между вами решены, и всё складывается так удачно, думаю, настала очередь вашего главного врага?

Арман посмотрел на меня, как бы надеясь, что я не про него. Но, поняв, что всё же про него вздохнул, прикрыл глаза и произнёс:

— Вероника, похоже, у вас талант к примирению людей.

— В этом не только моя заслуга, но и, как вы любите говорить, всех и каждого. Одна бы я не смогла примирить вас без вашего желания.

— Ох, боже, дорогуша, да ты прям настоящий философ, — Диана подколола меня, но моё хорошее настроение уже не могло испортить ничего.

— Хорошо, сейчас позвоню Герману, — сказал Арман.

Мужчина потянулся к телефону, поднял его и набрал заветный номер.

Герман шёл на встречу, готовый к самому худшему исходу. Он уже успел решить для себя, что, если к чему и готовиться, то только к худшему. Как говориться — надейся на лучшее, готовься к худшему.

Последние несколько недель выдались трудными. Он не виделся с Вероникой и понимал — если сейчас и предстоит какой разговор (а он точно предстоит — вряд ли Вероника будет сидеть в стороне, и вряд ли он сам не попытается с ней заговорить), то разговор точно будет трудным.

Подъехав к ресторану, Герман вышел из авто, отдал ключи паковщику и, глядя на двухметровые двери заведения, застегнул пиджак, поправив тот. Он очень хотел взять с собой Михаила. Михаил всегда помогал ему. Он был его правой рукой не только на работе и в плане личных дел тоже. Но Герман понимал, что это слишком личное. Вероника, его сестра и его злейший враг — все собрались в одном месте, чтобы поговорить с ним о чём-то. Можно сказать, что три самые главные на данный момент проблемы его жизни собрались в одном месте и ожидать чего-то хорошего не приходилось. Если, конечно, каким-то чудом Вероника не изменила своё отношение к нему и не договорилась с остальными: с Арманом — чтобы тот оставил компанию в покое, и с Дианой — чтобы та убралась подальше из его жизни, туда, откуда прибыла. Остановившись перед миловидной девушкой администратором, мужчина тряхнул головой, отгоняя такие оптимистичные рассуждения, понимая, что подобный исход был бы слишком фантастичным. А это значит, что, скорее всего именно эти двое только усугубили все, окончательно настроив Веронику против него.