— Вашингтон пытается сломать военно— стратегическое равновесие и как бы забраться на вышку в военном отношении, чтобы диктовать Советскому Союзу и другим государствам, как они должны себя вести, что делать и чего не делать... Свою долю ответственности за возрастание военной опасности несет и правительство ФРГ, вставшее на путь безграничной поддержки политики американской администрации. Не успеют в Вашингтоне огласить очередные планы в области гонки вооружений, как из Бонна летят слова одобрения. Следуя в фарватере Вашингтона, правительство ФРГ пошло на превращение территории страны в стартовую площадку для американских ракет первого удара, нацеленных на Советский Союз и другие социалистические страны.[81]

Но улетел Геншер, улеглась пыль от резких пропагандистских заявлений Кремля, а проблемы с зашедшей в тупик советской политикой оставались всё те же. С каждым днём становилось яснее: за стол переговоров надо возвращаться. Это в первую очередь в наших же интересах. Но как это сделать без потери лица? Тогда и стал умный и хитрый Корниенко продвигать план демилитаризации космоса как выход из этого тупика.

Еще в марте 1984 года идея переговоров по космическим вооружениям была запущена в оборот по каналу Добрынин — Шульц. Но в Москве тогда эта идея особого энтузиазма не вызвала. Там считали, что с американцами надо не дипломатические переговоры вести, а разоблачать публично их империалистические происки. Тем более, что и Вашингтон тогда не проявил интереса к этому предложению. Он лишь изъявил желание выслушать советскую сторону, если у нее есть что сказать по контролю за вооружениями в космосе. Громыко обиделся:

— Это не метод общения с нами, — говорил он. — К тому же контроль это только часть проблемы. Мы ставим вопрос шире — о демилитаризации космоса вообще.

Теперь в июне за идеи Корниенко ухватились — они уже выглядели в ином свете. Тем более, что американцам предлагалось публично объявить о начале переговоров по демилитаризации космоса уже в сентябре и не в опостылевшей Женеве, а в Вене.

Пожалуй, всем в Москве, кроме пребывавшей в маразме верхушке, было ясно, что это предложение потянет за собой всю цепочку переговоров по стратегическим и средним ракетам. Собственно, в этом и состоял замысел. Поэтому в МИДе оживленно потирали руки, ожидая, что практическим результатом этой инициативы станет возобновление переговоров по всему комплексу стратегических вооружений, которые мы столь грозно покинули. Понимал ли это Громыко? У меня нет сомнений в этом, хотя он никогда и нигде ни словом не обмолвился на сей счет. Во всяком случае, я об этом не слышал.

Его беспокоило другое. Из разных источников в Москву стала поступать информация, что в контактах с Добрыниным по космической тематике Шульц действует по собственной инициативе без согласования с Пентагоном. В рядах московских специалистов сразу же возникло смятение — как это понимать? Намерение госсекретаря прощупать путь к договоренности так, чтобы ему не мешали военные? Или очередной трюк коварных империалистов: побудить Советский Союз выложить карты на стол, а потом дезавуировать Шульца — мол, действовал он на собственный страх и риск без согласования с президентом[82].

Громыко без особых колебаний склонялся к последнему и потому считал, что надо кончать с закулисными махинациями и действовать в открытую. Тем более, что пропагандистская выгода от новой мирной инициативы должна явно пойти на пользу Советскому Союзу.

* * *

29 июня в 9 часов утра в кабинет госсекретаря США вошел посол Добрынин. Он сообщил, что в ближайшее время Советское правительство публично выступит с инициативой начала переговоров о демилитаризации космоса. И действительно — на следующий день такое предложение было опубликовано в газете Правда.

Однако Вашингтон не дал Москве снять пропагандистские сливки. Энергичному помощнику Рейгана по вопросам национальной безопасности Макфарлейну удалось в рекордно короткий срок пробить «позитивный» ответ через вашингтонскую бюрократию. В тот же день, 30 июня он был опубликован в печати: США согласны возобновить переговоры по ОСВ и РСД, причем с добавкой — рассмотреть также подходы, которые «могли бы повести к проверяемому и эффективному ограничению противоспутникового оружия».[83]

Разумеется, такой ответ не мог удовлетворить Москву. На первый план в нем выводились стратегические и средние ракеты, а из космических вооружений называлось только противоспутниковое оружие. Вся программа «звездных войн» Рейгана таким образом из пакета исключалась. Предстояла долгая, дипломатическая тяжба.

Неудивительно, что на этом фоне Москва смотрела на все наши потуги с неприменением силы и рабочими группами в Стокгольме как на ненужные помехи. Прогресс на стокгольмских переговорах мог лишь отвлечь внимание и силы от нового основного направления советской политики — демилитаризации космоса.

* * *

Весь июль продолжалась дуэль Корниенко — Макфарлейн в виде заявлений Советского правительства и Белого дома по стратегическим вооружениям и демилитаризации космоса. 1 августа 1984 года Советский Союз в третий раз решительно сказал нет. Но тут в дипломатических лабиринтах замаячила новая перспектива. В середине августа в Москву поступил сигнал из Вашингтона: если Громыко захочет приехать в Вашингтон для обмена мнениями, его примет президент Рейган. Время для этого казалось самым неподходящим. 11 августа президент США, проверяя микрофоны перед тем, как дать интервью в своем ранчо в Калифорнии, изволил пошутить:

— «Мои сограждане американцы! Рад сообщить вам, что только что подписал закон навсегда объявляющий Россию вне закона. Через пять минут мы начинаем бомбардировку».[84]

Рейган полагал, что микрофоны отключены, но они работали, и его слова прозвучали на весь мир. Это был черный юмор. Однако президент не оправдывался, а продолжал шутить, как бы показывая, что в его словах нет ничего особенного. Через несколько дней, принимая группу визитеров в Белом доме, он сказал, что ему срочно надо идти на заседание правительства, но пусть никто не волнуется: он «не собирается бомбить Россию в течение ближайших пяти минут».[85]