Егор шутил еще, тихо посмеиваясь. Я перевела взгляд на Диму и с еще большим изумлением отметила, как тот пожал плечами и как ни в чем не бывало кивнул. Дима тоже согласен изображать моего жениха? В их представлении вот так просто устроить нашу жизнь и продолжать быть счастливыми, но притом ни с кем не бороться? На любую мою проблему или сомнения у них находится план. И все сразу становится просто.

Еще с вечера я договорилась с Егором, что поеду в город с ним: ему на работу, а мне пора наведаться в приемную комиссию института. Мужчины моему решению поступать в этом году на юридический факультет обрадовались, хотя предварительно заставили пообещать, что я про них не стану забывать. Ну да, как будто про них можно забыть.

Егор несколько раз переспросил, не отменить ли ему совещание, чтобы составить мне компанию, но я наотрез отказалась: я, еще недавно самостоятельная девушка, полностью контролирующая свою жизнь, так скоро по улицам в одиночку пройти не смогу, не то чтобы документы в вуз подать. Удвоенная опека мне нравится, но и от жизни совсем отрываться не стоит.

Но когда он высадил меня возле здания университета, я только сфотографировала на доске объявлений список всего необходимого, а затем направилась к метро. Решила заодно проведать съемную квартирку, там всё и сделаю. Затормозила на перекрестке, медленно вдохнула и повернула к аптеке.

Всего второй день задержки пока ни о чем не говорил, но провести тест необходимо. Странное дело, но я почти не волновалась. Во-первых, мои мужчины всегда предохранялись, потому вероятность залететь почти нулевая. Во-вторых, если уж я всё равно забеременела, то что теперь сделаешь? Я пока никак к этому не относилась, но на самом деле отсутствие паники говорило о моем отношении к текущей ситуации больше, чем все остальное разом, – я действительно не пребывала в ужасе. Настолько им доверяла? Настолько прониклась мыслью, что я больше никогда не останусь наедине с любой проблемой, что даже в такой критической ситуации ощущала лишь легкий мандраж и никакой панической истерики?

В двери торчала записка. Я было подумала, что хозяйка снова меня потеряла, но уже по почерку догадалась об ошибке.

«Позвони, когда сможешь, Александра. Я все еще сомневаюсь, что ты в безопасности от».

Именно так – заканчивается на «от», а дальше вместо подписи знакомый номер телефона. Я позвонила Камелину, даже не войдя в квартиру. Страх перед ним давно исчез, если для того вообще когда-то были основания. Да, он может желать мне зла или хотеть настроить против давних врагов, но в этом случае он не писал бы записки. Просьба позвонить – это право выбора. В отличие, например, от его человека, следящего за моим подъездом и ждущим моего появления. Мне и раньше угроза от него казалась немного надуманной, но после такой формулировки сомнения окончательно пропали.

– Виктор Петрович? Это Саша. Звоню, чтобы сказать, со мной действительно все в порядке, вы напрасно беспокоитесь.

– Рад слышать, Александра! Я сейчас в центре. Может, пообедаем вместе?

Я все-таки напряглась:

– Зачем?

Камелин сделал короткую паузу.

– Затем, что я не забуду ту минуту, когда мне сообщили, что похитили Ангелину. И другую минуту – когда уже она мне сказала, что по ошибке они забрали тебя, а ты не стала отрицать. Не знаю, когда эти мудачилы поняли свою ошибку, но точно не сразу – иначе вернулись бы за ней. Могу себе представить, как ты была перепугана, и знаю, чем ты рисковала, пока моя девочка отсиживалась в безопасности. Такие долги я привык покрывать сразу. Уверен, тебе уже многое начесали про мое криминальное прошлое – так вот, это самое прошлое научило тому, что за такое надо быть благодарным.

Я онемела. Ангелина не сообщила отцу, что ее вовсе не было дома! Вернулась после моего похищения, а потом наплела, что пряталась где-нибудь в шкафу, пока меня волоком тащили наружу? Может, даже охранника Романа подкупила или просто быстро сообразила, что к чему? Зачем и самой подставляться, раз уж и без ее отлучки проблем предостаточно. Виктор Петрович уверен, что я буквально героически подставилась вместо нее. Отсюда и его волнение, и глубокое «дочка», и целых двадцать пять миллионов за мое освобождение. Камелин не отдал бы за меня весь бизнес, но и благодарен был всерьез… Мне стало не по себе. Ведь он ошибался – я понятия не имею, как бы поступила, если бы тогда Ангелина была рядом! А теперь я будто чужую награду с почетной грамотой незаслуженно получила… Надо же, оказывается, стыдно обманывать лучшие чувства даже такого, не самого благородного, человека.

Тем временем Виктор продолжал, не уловив моей реакции:

– И раз так, то я хочу для начала самолично увидеть, что ты это говоришь не под пушкой. И рассказать тебе всю предысторию – по крайней мере ты заслужила право знать, по какой причине заварилась эта каша.

Последнее зацепило меня за самый острый крючок – любопытство, потому думала я недолго:

– Хорошо, Виктор Петрович. Куда мне подъехать?

Мы встретились с Камелиным в ресторане на Пражской. Даже в такое время в зале были посетители, но меня проводили вглубь к уединенной зоне, скрытой от посторонних декорированными картонными заслонками. Виктор Петрович встал при моем появлении, улыбнулся и указал на стул. Я не чувствовала себя комфортно в присутствии этого человека, но уж очень хотелось поговорить с ним и закрыть все пробелы в этой истории. Он снова поблагодарил меня за спасение Ангелины – и я не знала, что на это отвечать. Отмалчивалась и терпеливо ждала, когда он перейдет к самому главному – тому, ради чего я вообще согласилась на эту встречу.

Как и ожидала, его точка зрения на события пятнадцатилетней давности отличалась в мелочах от того, что я уже слышала. И как раз эти мелочи имели принципиальное значение, создавали немного другое восприятие ситуации:

– Дмитрий сам не верит, что я каким-то образом помог отойти его отцу в мир иной. У нас с Володей была не дружба даже, а взаимовыгодное сотрудничество, что чаще всего вырастает в больше, чем дружбу: Володя буквально вытащил меня с той стороны решетки, и сам он без моей поддержки долго бы не протянул. Мы с ним были – ты сейчас будешь смеяться – чем-то наподобие теперешних Егора и Дмитрия. Только работали и помогали друг другу еще плотнее, в таких делах варились, о которых молодой девочке не расскажешь. Не те тогда были времена, чтобы в рамках закона можно было выжить. И не просто так Володя решил сделать меня партнером…

– Вас? – я от удивления перебила.

Мужчина устало кивнул.

– О том и речь. И этот ушлый тип, отец Егора, об этом знал. Все отчего-то о такой «мелочи» забыли, когда Володю доконал инфаркт, – не просто же так очередной инфаркт, а от бесконечных скандалов и терок с бывшим топ-менеджером, который уже мысленно получил весь фонд целиком, а тут его ставят перед фактом, что придется делиться. А Володя все какую-то золотую середину искал, повторял, что без меня бизнес бы не устоял. И хоть с Александром у него уговор был давно, но всем его новое решение было известно. Меня врагом выставляют, ведь в последний раз у него сердце прихватило на моей даче. И никто не задается элементарным вопросом: какого хера он бы забыл на моей даче, если бы мне не доверял.