* * *

Укрывшись в шатре Роджера, Ида поддалась горю и хорошенько поплакала. Слова Генриха Молодого напоминали порез тонкого лезвия. Несущественный и несмертельный, но все же болезненный. Мужчины говорят, он настоящий рыцарь, но на рыцаря молодой король похож только внешне. Роджер вдвое более мужчина, чем он. К тому же ее пугала мысль о присутствии единокровного брата ее супруга. Что, если Роджер будет ранен… или даже хуже? Ее затошнило от страха.

Ида осознала, что стоит на распутье. Можно лежать в шатре с влажной тряпицей на лбу, не обращая ни на что внимания, или же выйти и увидеть все собственными глазами. Внезапно приняв решение, она вытерла слезы, встала и подозвала Бертрис, чтобы привести себя в порядок.

– Госпожа, вам лучше остаться в шатре, – возразила заботливо Бертрис.

– Нет, – покачала головой Ида, – я хорошо себя чувствую и хочу лицезреть своего лорда на турнире.

– Но вам не стоит беспокоиться, когда вы…

– Я буду беспокоиться вне зависимости от того, останусь в шатре или нет, – перебила Ида, вздернув подбородок. – Мой муж увидит меня и поймет, что я горжусь им.

* * *

Ида вместе с другими зрителями ждала на краю поля, когда рыцари приготовятся к состязанию. Солнце было теплым для марта, но из-за холодного ветра она радовалась, что надела плащ с меховой подкладкой. Сын камергера принес женщинам деревянную скамейку из шатра, и Ида с радостью села.

Роджер отдал Вавасора одному из молодых рыцарей, чтобы тот разъезжал на нем взад и вперед, а сам готовился сесть на своего испытанного боевого коня Мартила, мощного темно-гнедого с белыми полосами на носу, сына и преемника своего отца Сореля. На коне был красно-желтый доспех, который Ида со своими женщинами вышивала перед свадьбой. Сам Роджер щеголял в сюрко из красного и желтого шелка, а на его шлеме была повязана коса тех же цветов. Иду затопила любовь и гордость, когда он вскочил в седло так же легко, как юноши, демонстрировавшие аллюры боевых коней и резвых скакунов. Оруженосец протянул щит, Роджер принял полосатое копье и направился в поле; сзади и слева ехал Анкетиль.

Уильям Маршал и Генрих Молодой разминались в поединке. Оба были искусными бойцами, и Ида видела, что они намеренно сдерживаются и сдерживают коней. Роджер и Анкетиль тоже решили разогреться, и Ида не могла отвести глаз от размеренных и изящных движений мужа. Он не обладал массой Маршала, но был ловким, атлетичным и быстрым.

На поле становилось все более людно, по мере того как прибывали рыцари со своими сопровождающими. Крики звучали все громче, запахи были острее, цвета ярче. Мужчины присоединялись к своим товарищам, и, поскольку король Англии и его старший сын находились в хороших с виду отношениях, Роджер и его свита примкнули к рыцарям молодого короля, чтобы сражаться с французами и фламандцами. Ида заметила, как Генрих Молодой, проезжая мимо, пожал Роджеру руку; несмотря на их разногласия, хороший боец есть хороший боец.

От разминочных поединков перешли к групповым схваткам, и испытания силы стали более грубыми и решительными. Щиты лязгали друг о друга, сдирая краску, оставляя выбоины и царапины на кожаных накладках. Крики герольдов, отдающих приказания от имени своих лордов, грохот копыт, тяжелое дыхание изнемогающих коней и лязг оружия о щиты создавали у Иды впечатление, что она находится под грозовой тучей.

Она поискала Роджера и мельком заметила, как он пускает Мартила в галоп и выверенным движением хватает уздечку другого рыцаря. Красно-желтый доспех струился, как цветная вода, комья земли летели из-под копыт. Слитные движения мужчины и коня напоминали ожившую военную песню, и у Иды засосало под ложечкой от тошнотворного страха и всепоглощающей гордости.

На поле выехали двое опоздавших. Попоны их коней были тех же цветов, что у Роджера, но разделены не на две, а на четыре части, а на щитах красовался не только красный крест Биго на желтом фоне, но и красные зубцы в верхней части. Сперва Ида подумала, что это опоздавшие рыцари ее мужа, но почти сразу сообразила: должно быть, это его единокровные братья. У нее на глазах они пришпорили лошадей и бросились в схватку, один слева, другой справа.

Ида вскочила, вглядываясь поверх мужчин и лошадей, но не смогла найти мужа в такой толчее. Господь всемогущий! Она прижала ладонь к груди: внезапно перехватило дыхание.

Обзор загораживали два рыцаря, которые проскакали так близко, что пена с губ коня забрызгала ее платье. Уши скакуна были прижаты, зубы оскалены. Один из рыцарей держал уздечку соперника и пытался вытащить его за пределы поля, второй силился вырваться. Его конь оступился, всадник тяжело упал. Оруженосцы бросились на поле, чтобы помочь, а его бывший соперник схватил и удержал потного, дрожащего коня. Рыцарь стонал и корчился на земле, его нога была согнута под неестественным углом. К горлу Иды подступила желчь.

– Мадам, – потянула ее за рукав Бертрис, – вы стоите слишком близко, отойдите.

Оруженосцы понесли раненого рыцаря к одному из шатров. Ида лихорадочно высматривала на турнирном поле Роджера и Мартила, но не могла их найти. Красный и желтый были популярными цветами, и различить, кто есть кто, было сложно. К тому же схватка вышла за первоначальные границы и захлестнула два соседних поля. Ида вонзила ногти во влажные ладони. Братья Роджера не посмеют напасть на глазах у всех, под своими гербами, но турниры славятся тем, что мужчины сводят на них счеты и находят новых врагов. Теоретически они сражаются на одной стороне, но это ничего не значит. Удар в спину опаснее удара в грудь.

* * *

Роджер наслаждался потешными боями. Хотя он поддерживал хорошую форму, прошло немало времени с тех пор, как он в последний раз состязался на турнире. Лошади слегка застоялись за зиму, им, как и всадникам, не терпелось размяться. Мартил поначалу брыкался и резвился, и Роджер ему не мешал, но после взял поводья и заставил коня повиноваться. Приятно было чувствовать тяжесть копья и чуткий отклик мощного животного.

Состязания разгорались, и Роджер принял вызов французского рыцаря. Мартил двигался быстрее коня противника, Роджер целился точно, но француз держался крепко, и не удалось выбить его из седла. Роджер схватил уздечку противника и потащил его в тыл англичан. Рыцарь пытался развернуть своего жеребца с помощью шпор, но у противника тоже была крепкая хватка. Тогда француз решил отстегнуть узду и сбежать, но Роджер перекрыл ему путь, развернув Мартила так, что конь плотно прижался к боку чужого жеребца. Кони щелкали зубами и кидались друг на друга, пока мужчины обменивались вихрем ударов. На мгновение показалось, что француз одержит верх благодаря большей физической силе, но Роджер держался твердо, полностью доверяя собственному мастерству и породе и храбрости своего коня. Рыцарь захрипел от боли и отпрянул, когда один из ударов пробил его защиту. Роджер снова схватил уздечку противника и поскакал к рядам англичан. Рыцарь сделал последнюю отчаянную попытку бежать, но Роджер был столь же непреклонен, сколь его противник упрям, и при этом обладал преимуществом в выдержке. В конце концов рыцарь был вынужден признать поражение и пообещать выкуп, гнусаво упрекнув Роджера, что норманны, обосновавшиеся в Англии, умеют сражаться, но не обладают хорошими манерами. Роджер самым изысканным образом согласился с ним, поставив ироническую точку в разговоре. Затем, мысленно улыбаясь первой и самой важной победе, он ринулся обратно в битву с намерением получить удовольствие.