Сена была покрыта льдом и замерзла, кажется, до самого дна. В районе Иври-сюр-Сен мы переправились через реку, причем ни одна лошадь не поскользнулась и не сломала ногу.

– Сударыня! – окликнул меня офицер.

– Что такое?

– В каком именно месте они намереваются стреляться?

– На опушке Меньших Братьев, – отвечала я и, поскольку солнце уже предательски клонилось к закату, предложила пришпорить лошадей.

Скачка по лесу в полный карьер была особенно невыносимой. Тучи искристого холодного снега, сбиваемые лошадями с веток, сыпались мне на голову и, растаяв, пробирались за меховой ворот. Лошади вязли в сугробах. Зима была такая, что я не узнавала Францию. Подобные холода, по моему мнению, были достойны разве что Швеции или России.

Я первая увидела опушку, а на ней – нескольких людей и закричала что было силы:

– Скорее, умоляю вас! Скорее! Арестуйте их!

Я с отчаянием видела, как противники, еще не заметив нас, расходились в разные стороны. На фоне темных плащей ярко выделялись белые платки. Громыхнул выстрел. Один человек упал, другой схватился за плечо, но я не знала, кто из них кто. Секунданты заметили наше приближение, и это было спасением, ибо я видела, что тот, кто упал, собирается подняться, чтобы сделать второй выстрел. «Какие болваны! – подумала я в бешенстве. – Они намеревались драться насмерть!»

К счастью, теперь это было невозможно.

– Спрячьте пистолеты, господа! Спрячьте пистолеты! Это кричал один из секундантов, но его слова теперь ничего не меняли. Офицер подскакал к ним и предъявил подписанные королевой письма об аресте.

– Что с ними? – спросила я, задыхаясь.

– Оба легко отделались. Граф чуть тяжелее, у него пуля в груди, но через месяц он будет здоров. У адмирала повреждено плечо. В тюрьме им окажут помощь.

Графа де Водрейля внесли в карету, предварительно отобрав пистолеты и шпагу. Офицер подошел к другому дуэлянту:

– Адмирал де Колонн, именем короля вы арестованы! Адмирал отдал свою шпагу, бросив на меня странный взгляд.

В его глазах был гнев, удивление и еще что-то вроде мимолетной теплой искры… И я не подозревала тогда, что весь мой вид выражает крайнее волнение, а глаза говорят: «Как я беспокоилась о вас, адмирал!»

Офицер строго допрашивал секундантов. Их было четверо, по два от каждого противника. Троих из них я не знала, а четвертый был беззаботный герцог де Линь, выступавший на стороне графа де Водрейля. Приказа об их задержании не было, но офицер предупредил, что, возможно, их тоже ждет высылка из столицы.

– Я не ожидала от вас такого! – бросила я герцогу де Линю, и в моем голосе звучала самая искренняя ярость. – Вы чудовище, вы помогали им убить друг друга! А я еще считала вас приятелем!

– Да что вы говорите, – отвечал герцог де Линь. – Я вообще не знал, что вы имеете к этому отношение. Сегодня утром меня вытащили из постели и сказали, что в этом деле замешана женщина. Откуда мне знать, какая? В Версале полно женщин. Граф де Водрейль – мой друг, я не мог отказать ему в услуге.

– Все равно, вы не имели права…

– Ах, оставьте, моя несравненная! Что теперь говорить? Давайте-ка лучше я довезу вас до Парижа, а то вы совсем отморозите свой прелестный носик.

Я сердилась на него, но от такого предложения не могла отказаться.

Смертельно уставшая, я уже ночью вернулась в дом Изабеллы де Шатенуа, где, сходя с ума от беспокойства, меня ждала Тереза.

– Твой муж… – начала я и остановилась. Графиня приподнялась в кресле.

– Да говори же, умоляю!

– Твой муж арестован.

– Арестован? Матерь Божья!

– Успокойся. Его пришлось арестовать, чтобы помешать ему убить адмирала. Кстати, адмирал тоже в тюрьме. Они оба ранены, но это не страшно.

– Как называется эта тюрьма, ради Бога! Я поеду к нему!

– Тюрьма называется Венсенн, и без специального разрешения короля тебя туда не пустят. И вообще, – добавила я, освобождаясь от промокшей зимней одежды, – лучше тебе сидеть дома.

– Я добьюсь у короля разрешения…

– Не советую тебе делать этого, ибо все твои усилия ничем твоему мужу не помогут. Поверь, ему окажут помощь. Через полмесяца граф де Водрейль будет на свободе. Даже больше того, его на некоторое время отошлют в провинцию, так что ты сможешь счастливо пожить с ним в вашем поместье Бель-Этуаль и показать ему его трехмесячного сына, которого, я уверена, он еще не видел.

Измученная Тереза припала к моему плечу:

– Прости, Сюзанна. Сегодня утром я наговорила много лишнего.

– Нет, – произнесла я. – Ты была совершенно права. А я вела себя слишком глупо. – Подумав, я добавила с гордостью человека, который сделал все, что от него зависело: – А все-таки я спасла их. Арест, по-моему, все же лучше, чем пуля в груди.

– О, я увезу его отсюда, – сказала графиня де Водрейль. – Ему нужно отдохнуть от всяких женских козней, вспомнить, что у него есть семья…

– Да-да! – подхватила я с внезапной радостью. – Когда твоего мужа выпустят из тюрьмы и отправят в ссылку, забери его с собой и, пожалуйста, не позволяй приходить ко мне. Поверь, мне этого вовсе не хочется.

5

Сквозь пышную завесу снежинок загадочно мерцали одинокие огни площади Карусель. Ветер бился в стены, и позванивали стекла в оконных рамах. Изредка проезжали кареты. Стоял сильный мороз, сугробы подступали к самому дому, а на каждой ветке в саду лежало по два дюйма снега. Начиналась метель…

В гостиной было тепло и уютно. Мягко разливали свет свечи в золотых и фарфоровых канделябрах, жарко пылал огонь в белоснежном камине. Я поправила на окне золотистые портьеры и села на диван к детям. Сегодня было 2 февраля 1789 года, день Сретенья Господня, внесения Иисуса во храм и очищения Богоматери. С утра мы были в церкви… Я, отправленная на месяц в парижскую ссылку, много времени проводила с детьми.

Я попросила Жоржа почитать вслух «Жизнеописания» Плутарха, которые он взял в военной академии Сен-Сир. Аврора прижалась ко мне, потребовала, чтобы я обняла ее, и тихо шептала мне о том, как хорошо мы сегодня провели день и как она любит своего брата Жоржа.

Они давно подружились, хотя эта дружба была несколько странной. Аврора отдавалась ей со всей серьезностью доверчивого ребенка, а Жорж, которому шел пятнадцатый год, относился к девочке немного свысока. Но мне нравилось то, что у Авроры есть хотя бы такой товарищ.

– Но, Аврора, – возразила я, – ты вовсе не должна считать Жоржа своим братом.

Я погладила ее по густым темно-русым волосам.

– Да, мой ангел, Жорж тебе вовсе не брат, а просто приятель. Вы не родственники.