приравнивать силу, создающую и поддерживающую жизнь, к élan vital Бергсона или даже к его durée créatrice[147]. Или же можно вспомнить волю у Шопенгауэра[148]. Я знаком с людьми, для которых непонятная им психическая сила имеет божественное происхождение – по той причине, что постигается ими посредством религиозного опыта.

313 Да, соглашусь, что я целиком и полностью принимаю разочарование моего пациента и публики в целом, недовольных тем, что сновидения, оказывается, суть источник сведений в той духовной неразберихе, что царит в современном мире. Нет ничего более естественного, чем посчитать подобный парадоксальный вывод совершенно абсурдным. На что вообще годен сон, эта крайне субъективная и ничтожная мнимость, в мире, полном подавляющей человека реальности? Ведь реальностям нужно противопоставлять другие, столь же осязаемые реальности, а не сновидения, которые только мешают спать или портят настроение после пробуждения. Нельзя построить дом из сновидений, ими не оплатишь налоги, не победишь в сражении и не преодолеешь мировой кризис. Поэтому мой пациент, подобно всем здравомыслящим людям, захочет услышать от меня, как поступать в этой невыносимой ситуации, какие возможны способы действия – соответствующие его ситуации, основанные на здравом смысле. Вот только беда в том, что все способы, которые видятся подходящими, уже опробованы – и доказали свою бесполезность, либо же сводятся к фантазиям, неосуществимым на практике. Все эти способы выбирались с учетом складывающейся ситуации. Например, когда кто-то ухитряется запустить дела, то, естественно, размышляет, как бы снова все исправить, и применяет все средства, призванные помочь и принести успех. Но что происходит, когда испробованы все средства, однако, вопреки всяким разумным ожиданиям, ситуация только ухудшается? В этом случае придется как можно скорее отказаться от применения указанных так называемых разумных средств.

314 Мой пациент – заодно, быть может, со всем нашим веком – находится именно в таком положении. Он с тревогой спрашивает меня: «Что мне делать?» Я должен ответить честно: «Не знаю». Значит, уточняет он, все впустую? Я отвечаю, что человечество бесчисленное количество раз попадало в тупик в ходе своего развития, и никто не знал, что делать, потому что все были поглощены вынашиванием хитрых планов спасения, но ни у кого не хватало смелости признать, что люди свернули куда-то не туда. А потом вдруг все как-то исправлялось, и порукой тому факт, что человечество по-прежнему существует, пусть и несколько отличается сегодня от себя раннего.

315 Изучая человеческую историю, мы видим лишь то, что происходит на поверхности, да и то в искаженном виде, посредством поблекшего зеркала традиции. Но происходящее на самом деле ускользает от пытливого взгляда историка, ибо подлинное историческое событие погребено очень и очень глубоко, переживается всеми, однако никем не наблюдается. Таков наиболее личный, наиболее субъективный психический опыт. Войны, смены династий, социальные потрясения, завоевания и религии – лишь поверхностные симптомы тайной душевной установки, неведомой самому индивидууму и не осознанной никем из историков; возможно, ближе всего к истине в этом отношении подходят основоположники религий. Великие события мировой истории, в сущности, совершенно не важны. В конечном счете существенна только жизнь индивидуума. Она творит историю, в ней впервые совершаются великие преобразования, и все будущее, вся история мира вырастает в конце концов как гигантская сумма из этих источников, скрытых в индивидуумах. В нашей личной и субъективной жизни мы являемся не только пассивными свидетелями эпохи и страдальцами, но также предстаем творцами. Мы создаем свою эпоху.

316 Следовательно, советуя своему пациенту обращать внимание на сновидения, я имею в виду следующее: «Обратитесь к самой субъективной части себя, к источнику своего бытия, к той точке, в которой вы творите мировую историю, сами того не осознавая. Ваше неразрешимое затруднение, очевидно, должно оставаться неразрешимым, ибо в противном случае вы бесплодно изнурите себя поисками средств, в несостоятельности которых исходно убеждены. Ваши сны суть выражение вашей внутренней жизни, они могут показать, какими ложными путями вы загнали себя в этот порочный круг».

317 Сны – беспристрастные, спонтанные продукты бессознательной психики, неподвластные сознательной воле. Это чистейшая природа; они показывают нам неприкрашенную, естественную истину и по этой причине способны, как ничто другое, вернуть нам установку, соответствующую начальной человеческой сути, пускай сознание слишком отдалилось от основ и зашло в тупик.

318 Толковать сновидения – значит размышлять о себе, предаваться саморефлексии. Причем вовсе не наше эго-сознание размышляет о себе; скорее, оно обращает внимание на объективную актуальность сновидения как сообщения или послания от бессознательной, единой души человечества. Предметом размышления служит не эго, а самость; вспоминается то странное «я», чуждое эго, которое было нашим с начала времен, если угодно, стволом, из которого выросло эго. Оно чуждо нам потому, что мы отдалились от него вследствие извращений сознания.

319 Но даже если принять за данность, что сны – отнюдь не произвольные видения, а естественные продукты бессознательной психической деятельности, то нам все равно недостанет храбрости, столкнувшись с подлинным сном, воспринять его как сколько-нибудь важное сообщение. Толкование сновидений является одним из достижений колдовского ремесла, поэтому оно причислялось к разряду темных искусств, преследуемых церковью. Ныне, в двадцатом столетии, мы мыслим в этом отношении несколько шире, но сама идея толкования сновидений до сих пор окружена таким обилием исторических предубеждений, что принимать ее благожелательно не так-то просто. Тут могут спросить, а существует ли по-настоящему надежный способ толкования сновидений? Насколько вообще можно верить тому или иному толкованию? Скажу прямо, я вполне разделяю эти опасения; более того, я убежден, что об абсолютно надежных способах толкования говорить не приходится. Абсолютная достоверность истолкования явлений природы допустима лишь в крайне узких пределах, когда интерпретация содержит ровно столько, сколько в нее вложено. Всякая попытка объяснить природу сопряжена с известным риском, и надежные методы появляются гораздо позже новаторских работ. Всем известно, что Фрейд написал книгу о толковании сновидений, но его подход является наглядным примером сказанного выше: результат получается в точности такой, какой его теория позволяет вложить в сновидение. Этот подход не воздает, разумеется, должного безграничной свободе сновидческой жизни, вследствие чего смысл сновидения скорее скрывается, чем раскрывается. Кроме того, когда рассматриваешь бесконечное разнообразие сновидений, трудно вообразить какой-либо способ или техническую процедуру толкования, приводящую к заведомо безошибочному выводу. Даже хорошо, что не существует надежных способов толкования, не то значение сновидений ограничивалось бы заранее, и сны утратили бы именно то качество, которое делает их столь полезными для терапевтических целей, – речь о способности предлагать новые точки зрения.

320 Поэтому было бы правильно относиться к каждому сновидению как к совершенно неизвестному объекту. Осмотрите его со